Заросла ферма бурьяном

31 августа 2017

Окраина села Урсаево Азнакаевского района похожа на руины после бомбежки. Или на неухоженное, забытое всеми кладбище. Вот разрушенный почти до основания коровник. Вот ряд других пустующих животноводческих зданий без окон, с воротами без замков. Между ними — море сорной растительности: осоты, крапива, лебеда, репейник… Судя по оставшемуся запаху, еще недавно в некоторых из них находились животные.

Летом этого года из Урсаева в адрес Президента РФ В.Путина, Президента РТ Р.Минниханова и Прокурора РТ И.Нафи­кова ушло письмо следующего содержания:

 

«Мы, избиратели округа №1 Совета муниципального образования «Урсаевское сельское поселение» Азнакаевского района Республики Татарстан, просим Вас прекратить досрочно полномочия депутата Шавалеева Зиннура Гадеевича и возбудить уголовное дело за необоснованное уничтожение животноводства и растениеводства в весенне-летний период 2017 г. на территории КФХ, которым он руководил.

В середине марта он продал полностью коров и телят, поля остались не паханными и не сеянными. На земельные паи пайщики КФХ в количестве 51 человек не получили ни копейки денег за 2016 год… В настоящее время полным ходом идет разгром зданий животноводческой фермы, которым занимаются неизвестные лица, привлекая разную технику…».

 

Под письмом — 51 подпись.

 

…По ферме мы ходили вместе с начальником райсельхозуправления Миргасимом Усмановым. Миргасим Валиевич шел от здания к зданию, не пропуская ни одного, будто ни разу здесь не бывал, а входя — придирчиво оценивал состояние каждого, будто бы на предмет их инвестиционной привлекательности. Ощущение было неприятное, тягостное, тоскливое. Такое, будто находишься возле пробоины в стене крепости под названием «Продовольственная безопасность страны». Что же случилось в Урсаеве?

Мы сидим в кабинете мастерской машинно­тракторного парка ИП «Бакиров Р.И.». Нас трое: хозяин кабинета Равиль Бакиров, начальник райсельхозуправления Миргасим Усманов и корреспондент газеты «Земля­землица». Почему мы встретились именно с Бакировым и какое отношение он имеет к создавшейся ситуации? Судите сами.

Равиль Бакиров — человек местный. Сын простых родителей, он с 11 лет подрабатывал в здешнем колхозе пастухом. Окончил школу, техникум, затем, заочно, Казанский финансово­экономический институт. Много лет возглавлял здешнее хозяйство, был руководителем сильным, грамотным, умел работать с людьми. Сумел поднять колхоз на крепкую экономическую основу, добился динамичного развития растениеводства и животноводства. Не случайно ему было присвоено звание заслуженный работник сельского хозяйства Республики Татарстан.

— В конце 90­х и начале 2000­х годов в сельском хозяйстве, как вы помните, сложилась тяжелейшая ситуация, — вспоминает Равиль Ильясович. — Не было средств на обно­вление материально­технической базы, на зарплату с трудом деньги находили, частично закрывали ее то скотом, то зерном, то сеном. Техника старела, коровники и телятники ветшали. И так было не только у нас — везде. Надо было срочно что­то делать…

Я слушаю Бакирова и мысленно с ним соглашаюсь: так и было. Пере­кроенные, перекрашенные колхозы и совхозы рушились под ударами рынка, упавшего на сельское хозяйство без каких бы то ни было подпо­рок и подтормаживающих устройств. Диспаритет цен, будто мощным насосом, высасывал из села и без того слабенькие ресурсы. Увязшие в банковских кредитах под завязку, но так и не дождавшиеся практиковавшегося на очередных съездах, а к тому времени почившей в бозе КПСС списания долгов, хозяйства покатились вниз, под откос, а народ­, особенно молодежь, рванули в город. Последствия шоковой терапии, кстати, и сейчас видны в Урсаеве: то тут, то там доживают свой век старенькие покосившиеся домишки с заросшими бурьяном огородами.

Одни руководители, не выдержав пресса неблагоприятных обстоятельств, бросили сельское хозяйство и ударились в бизнес, другие, крепкие духом, оказались в роли рабов на галерах: сжав зубы, они изо всех сил тащили колхозный воз в надежде, что все еще образуется, что государство не даст пропасть.

Бакиров оказался из тех, вторых, кому все же удавалось удерживать штурвал колхозного корабля, не давая ему пойти на дно. Но достигалось это ценой неимоверных усилий, таких, что долго это продолжаться не могло.

Понимало ситуацию и руководство республики.

— И нам сказали: чувствуете в себе силы — берите хозяйство в свои руки, приватизируйте. Пришло время частной собственности…, — ведет повествование аграрий. — Я долго думал, прикидывал и так, и этак. И пришел к выводу: уйду из хозяйства — развалится, а приватизирую — еще поднапрягусь, поищу резервы…

К тому времени Равиль Ильясович обзавелся магазином в райцентре, торговал там продуктами, скопил кое­каких деньжат. Предпринимательская жилка­то имелась. Они­то и пригодились при процедуре банкротства и выкупа имущества. Имущество, которое согласно ельцинской реформе должно было в начале 90­х годов поделиться на паи между всеми колхозниками. Так за определенную сумму хозяйство перешло в частные руки бывшего его руководителя.

Обращаю внимание на то, что Бакиров сам, без наводящих вопросов поднял, пожалуй, самую больную, самую острую тему новейшей истории сельского хозяйства страны. И звучал его рассказ как исповедь.

— Я не схимичил, все делал по закону, всякие надзирающие и контролирующие органы у меня всю документацию проверили, — заверяет аксакал.

Ох, свербит, ох, щемит в сердце ветерана. Это слышно, это ощутимо. И хотя сам Бакиров вслух не озвучивает все свои переживания, мне кажется, нет в Урсаеве человека, которому было бы также больно при виде руин на месте когда­то крепкой фермы.

Хотя, если рассудить, в чем он виноват? Выйдя в 2010 году на пенсию, в 2011 году передал хозяйство в аренду. Не кому­нибудь, а родственнику, между прочим, бывшему начальнику райсельхозуправления. Причем, без долгов и с 5 миллионами рублей на счету хозяйства. И тот за один год умудрился довести сельхозпредприятие до ручки.

— А что тут удивляться, если Магдеев, возглавив хозяйство, сразу увеличил зарплату работникам в два раза? — задается вопросом Равиль Ильясович. — Пыль в глаза людям пустил, стал для них хорошим, а источников поступления денег не прибавил.

После очередной процедуры банкротства Бакиров по договору аренды передал имущество — ферму, машинно­тракторный парк, зерноток­, технику — другому родственни­ку, племяннику Фанусу Каримову.

Каримов показал себя сильным руководителем. За короткий срок восстановил поголовье скота, поправил дела в растениеводстве, начал приобретать технику. Но обозначились противоречия, начались споры с хозяином имущества. Какого характера? Вот, к примеру, корова — она передается хозяином арендатору. Чья она? Разумеется, хозяина, тут вопросов нет. Но корова не вечна­ — 5­6 лет, а нередко и раньше она выбраковывается на мясо, потому что или стареет, или заболевает. А молодняк от нее? Он чей? Появился­ у арендатора. Вопрос уже не столь простой. Как не прост вопрос имущественной принадлежности приобретенной арендатором техники. И тут важно, чтобы такие моменты четко были прописаны в договоре.

Но в договоре данные нюансы прописаны не были, и начались споры и ссоры. В конце концов договор аренды был расторгнут, а отношения между родственниками перешли в ранг судебных разбирательств.

А на урсаевскую авансцену вышел предприниматель Зиннур Шавалеев. Он жил в Азнакаеве, занимался строительным бизнесом.

— Мне его навязало районное руководство, — заявляет Бакиров. — Планы у него были амбициозные — заняться мясным скотоводством, да и поголовье дойных коров ему передавалось немаленькое. Но руководителем он оказался никаким.

В словах аксакала есть большая доля правды. Именно Шавалеев и привел хозяйство в то состояние, которое описывается в письме урсаев­цев и которое видно, что называется­, невооруженным взглядом. Все его недолгое пребывание на посту руководителя — свидетельства шагов человека, севшего не в свои сани.

Первое, что он сделал — нанял управляющего хозяйством. Сам на производстве бывал наездами, от случая к случаю, с работниками практически не общался. А в сельском хозяйстве так нельзя: здесь каждый день надо вариться в делах и заботах, быть коренником в общей упряжке, быть, как Фигаро, и тут и там одновременно, тащить воз, упираясь посильнее подчиненных. И то это еще не гарантия успеха.

— Они жалуются во все инстанции, потому что воровать нечего стало, — в запальчивости говорит Зиннур Гадеевич об урсаевцах. — Нет производства — нет муки, зерна, сена… Вот и злятся.

А вот люди говорят другое — зарплаты не стало, выдавалась она с многомесячными задержками. А о своих проблемах работникам говорить было не с кем: управляющий их не решал.

Добавилась и другая системная ошибка Шавалеева. Стремясь во что бы то ни стало получить в Россельхозбанке многомиллионный кредит, он за 9 миллионов рублей выкупил здания фермы у Равиля Бакирова, и они стали залоговым обеспечением для банка. А расплачиваться по кредиту оказалось нечем: производство на глазах стало хиреть. А ведь поначалу было у КФХ «Шавалеев» в аренде, кроме земли и машинно­тракторного парка, 840 голов КРС, в том числе 400 дойных коров.

Все, что дальше стало происходить — это предмет проходящих сегодня судебных разбирательств. По факту же остается подтвердить содержание письма: земля перестала засеваться, коровники и откормочники опустели, территория фермы заросла бурьяном.

Я спрашиваю Равиля Бакирова:

— Почему вы отдали хозяйство в аренду? Почему не продолжили руководить им сами?

Он ответил:

— Тут ведь вопрос психологии. Люди пенсионеров не очень­то слушаются…

Интересно, откуда у Равиля Ильясовича такое представление? Ведь он практически сразу, по выходу на пенсию передал хозяйство в чужие руки. А может, почувствовал охлаждение людей к своей работе после приватизации колхоза? Не очень­то любит наш народ на частника впахивать. И особенно отчетливо перемены в настроении работников заметны на ферме, где даже небольшие нарушения дисциплины, минутные сбои в режиме кормления и поения животных немедленно сказываются на надоях и привесах.

…У Равиля Бакирова все хорошо. Он настоящий хозяин. В его ИП 1700 гектаров земли, в том числе 1000 гектаров в собственности. Урожай нынче — самый высокий в районе, под 50 центнеров зерна с гектара выходит. Пшеница — исключительно продовольственная, 3 класса. Низкая цена на зерно его не сильно волнует, потому что хотя скота, через которого дешевое зерно можно было бы превратить в молоко и мясо, у него и нет, зато имеются мельница, пекарня, магазин. Пропустив урожай через эти звенья, он свое не упустит.

Вот только много ли радости у аксакала от своих удач?

 

Владимир Белосков.

На снимках: заросла ферма бурьяном; Равиль Бакиров.

 

Фото автора.

Вернуться в раздел "Конфликтная ситуация"