У деревьев тоже должна быть семья…

17 декабря 2015

Завершается 2015 год, объявленный в Татарстане Годом парков и скверов. Что успели воплотить в жизнь, а чего, быть может, не сумели сделать за это время? Какие перспективы и планы на будущее? «Правильные» ли деревья мы сажаем в населенных пунктах?

Об этом наш корреспондент беседует с первым заместителем министра лесного хозяйства республики, заслуженным лесоводом РТ и РФ Харисом МУСИНЫМ.

— Сегодня тема озеленения вошла в моду. Взрослые и дети весь год с энтузиазмом занимались посадкой деревьев и кустарников, созданием новых и воссозданием старых скверов и парков — все это стало большой воспитательной мерой. Даже жаль, что завершает­ся Год парков и скверов….

— Вот вы сказали — завершается Год парков и скверов. Но это не так, парки и скверы будут всегда, они вечны. Кстати, наша акция уникальная, в России такая пока больше нигде не проводилась, и я горжусь, что мы такие креативные. Отмечу, что в рамках Года парков и скверов в Татарстане создано и реконструировано 140 парков и скверов. Из 55 базисных лесных питомников республики отпущено около 50 тысяч штук посадочного материала разного ассортимента. Наступающий 2016­й год уже объявлен Годом водоохранных зон — это тоже сфера природы, окружающей среды, и тоже наша эксклюзивная республиканская инициатива.

— Насколько Казань и другие населенные пункты республики преобразились за этот год? Вы довольны результатами?

— Мое желание — чтобы в парках и скверах было больше деревьев местного происхождения, наших популяций, которые тысячами лет формировались на родной земле. Не побоюсь признаться, но во многих парках Казани мне не нравится породный состав деревьев и кустарников. Многие из них завезены издалека, они для нас чужие. Деревья ведь, как люди, тоже душу имеют. Представьте, каково человеку, который живет в чужом климате, с иными обычаями, в иной среде. Ему сложно, некомфортно, он тоскует. Так и деревья.

— Какие бы деревья вы, Харис Гайнутдинович, рекомендовали для наших условий, а какие — нет?

— Уже давно, по крайней мере, лет десять точно, я говорю: ель европейская или обыкновенная для населенных пунктов не приспособлена, она не переносит загазованности, шума, пыли. Тем не менее, в скверах и парках я ее постоянно вижу, ее все равно сажают, хотя и реже, чем раньше. Европейская ель хороша только в лесу, а мы ее привозим в город, даже вдоль дорог эту ель сажаем — не удивительно, что через пять­шесть лет дерево погибает. И это легко заметить: меняется крона, она становится ажурной, то есть редкой. Когда я это вижу — как будто кого­то теряю… Сейчас в фаворе хвойники. Что ж, есть и среди них породы, которые приспособлены к загазованности, шуму и пыли. Например, ель колючая, или как ее в народе называют — голубая елка, очень красивого сочного голубого цвета. Еще бы порекомендовал сосну крючковатую — мы ее выращиваем в питомнике Пригородного лесхоза. И, конечно, из хвойных я бы активнее использовал в городах лиственницу — хвоепадную породу. В Казани этих деревьев, к сожалению, немного, их по пальцам можно пересчитать. Хвоя у нее с блестящей желтизной по осени, а летом лиственница зеленая, радует глаз. Очень красиво смотрится на городских улицах сосна горная. Особая у меня любовь к сирени. В Казани ее когда­то было много, взять дореволюционные картины — везде она присутствует. Помню, в детстве меня привозили в Адмиралтейскую слободу к тетушке — она жила в частном доме. У нее во дворе росли три разных по цвету сирени. На всю жизнь запомнил эту красоту. Когда сирень цветет — настроение поднимается, люди чаще улыбаются — настолько она положительно влияет на нас. Не знаю, почему городские власти не уделяют сирени больше внимания. Может, боятся, что люди будут ее ломать? Да и пусть себе, сирень после этого еще гуще разрастается.

Считаю, что больше внимания нужно уделить рябине. Ее, конечно, в последнее время стало больше, но все равно недостаточно. А почему бы не использовать в городе бересклет? Это кустарник, у него такие плоды — будто сережки свисают. Очень красиво цветет весной, и самое главное — кустарник неприхотливый. Чего только не завозят в республику, а про бересклет забыли… То же самое могу сказать про жимолость. Хотя у нее не такие яркие и красивые цветы, но они первые по весне. Липа мелколистная, символ республики — абсолютно неприхотливая, десятками и сотнями тысяч лет она у нас адаптировалась. Липа занимает первое место в умении противостоять городскому шуму, загазованности, способна забирать из среды вредные вещества, которые выбрасываются в атмосферу в городе. А как бесподобно цветет! Но липу обязательно нужно формировать, и если это сделать с умом, придать липе шаровидную крону, как в городах Европы, — глаз не оторвать от такого дерева. Клен татарский — тоже чудесное дерево, хотя и считается породой степей. Тем не менее, он бы хорошо смотрелся на наших территориях, представьте только: крупные блестящие зеленые листья, а как красиво цветет разноцветными сережками. К сожалению, клен татарский в наших населенных пунктах редок. Хотелось бы видеть у нас больше дуба красного — его в свое время купцы Стахеевы завезли. После образования Нижнекамского водохранилища многие деревья погибли, залитые водой. В Елабуге остались штучные экземпляры дуба красного, на территории Казанского зоопарка немного, в Приволжском лесничестве есть один такой дуб. Вот сейчас со всех сторон собираем, завозим из других субъектов для посадки. Чем хорош дуб красный? Все лето он стоит зеленый, а в августе начинает краснеть. Причем, каждое дерево красиво по­своему, есть такие яркие экземпляры, как пожарная машина. Издалека, кажется, что дерево цветет, а это листва. Мы сейчас дубом красным в Пригородном, Зеленодольском лесничествах активно занимаемся.

Еще одну породу хочу выделить — лжетсугу из рода вечнозеленых хвойных деревьев семейства сосновых. Живет до 700 лет, в СССР лжетсуга культивировалась как декоративное дерево. Она и у нас очень хорошо растет, а на родине в Канаде за 70 лет достигает полутора метров в толщину. Я очень люблю лжетсугу, когда еду на посадку, беру саженцы с собой. Вот нынче осенью был на открытии школы в Нурлате, вместе с первоклассниками посадили две лжетсуги. Рассказал детям об этом дереве — им оно в новинку, глаза горели, ручки тянулись потрогать.

— Вы говорите, деревья — как люди, склонны выбирать друзей по интересам. И кто кому благоволит?

— Например, береза дружит с елью. Вообще, деревья не должны расти поодиночке, у них должна быть семья, чтобы они могли друг другу помогать. Поэтому озеленение в городе должно быть комплексным, не только вертикальным, но и горизонтальным. Это придало бы деревьям уверенности, устойчивости. Любой специалист скажет, что многоярусный лес более устойчивый, чем одноярусный. Если состав деревьев в лесу разнообразный — это тоже фактор устойчивости. А вообще, три составляющих дают лесу устойчивость: многоярусность, разнообразие пород и разный возраст деревьев. Почему бы при озеленении населенных пунктов не попросить помощи у природы, не попытаться перенять ее опыт? Тогда бы наши парки и скверы намного бы дольше нам служили.

— Какие зеленые уголки Казани вы, Харис Гайнутдинович, отметили бы, как специалист?

— В Казани я бы особо выделил посадки Ананичева Александра Михайловича — бывшего директора Буинского лесхоза, выпускника Ленинградской лесотехнической академии, который был приглашен руководить в Казани работой горзеленхоза. У него были очень продуманные посадки в центре города, с видом на будущее. Многое сейчас вырублено, увы… После него занимался озеленением бывший директор Лаишевского лесхоза Марсель Гарипов. Его посадки тоже хороши, он отдавал предпочтение хвойникам, но подбирал их очень грамотно.

У меня есть мечта — чтобы перед министерством лесного хозяйства на проспекте Ямашева в Казани появился оригинальный и красивый сквер. Каждое утро прихожу на работу и первым делом направляюсь к нашим посадкам, мечтаю, какой здесь будет шикарный дендросад. Без ели европейской, зато с красным дубом разной степени красноты, голубыми и колючими елями, яблонями, шиповником. Через несколько лет, надеюсь, уже можно будет любоваться нашим садом. Кстати, сейчас красивый сквер есть перед министерством экологии и природных ресурсов на улице Павлюхина. Это мой сквер — я об этом говорю без лишней скромности, потому что сам его когда­то создавал. В ту пору министром экологии был Борис Германович Петров, он попросил меня, директора Пригородного лесничества, обустроить сквер у главного здания министерства. Я предложил вариант, так сказать, будущего — деревья ведь не цветы, формируются годами, модные хвойные деревья должны соседствовать с лиственными породами, кустарниками. Спорили с Петровым — он хотел сажать рядами, а я предлагал куртинный, как в лесу, способ посадки. Сейчас он говорит: проезжаю мимо, и всегда любуюсь этим сквером. Не он один…

Кстати, недавно москвичи представили будущий генплан Казани. Так вот, на мой взгляд, никуда не годится в нем экологический каркас. Да его, по сути, и нет — представлен в виде отдельных скверов, а должен быть комплексным. Я высказал все, что думаю, по этому поводу, и уехал. Почему мы сами не создаем генплан и экологический каркас своей столицы — другой вопрос. Надо собрать сильное ядро, в команду должны войти самые талантливые специалисты и ученые разных профилей. Уж мы­то свою землю и свой город лучше знаем…Я пообещал помощнику Президента по паркам и скверам Наталье Фишман проехаться по Казани, посмотреть, порекомендовать, где и что можно озеленить. Еще раз повторюсь: озеленение — тема вечная.

— Какой район по озеленению выделили бы в республике?

— Мне очень нравится Зеленодольск. В прошлом там работали профессиональные озеленители, сейчас, правда, много меняют — время то идет, деревья стареют, но очень осторожно. Нравится озеленение Бугульмы, и это во многом труд Магдеева Наиля Гамбаровича, работавшего там главой. Отдельные дома словно в лесу расположены. Поразил меня Актаныш. Был там в то время, когда район возглавлял нынешний министр образования и науки РТ Энгель Фаттахов. Помню, подошел к нему и сказал, мол, по особому озеленен ваш райцентр, по­актанышски. В большом количестве здесь использованы местные породы: рябина, липа, клен остролистный. У него широкие листья, которые по осени падают вниз желтыми парашютами. Кстати, чем больше у листьев поверхность — тем активнее они поглощают вредные вещества. И совсем немного в актанышских посадках хвои, процента три, наверное — очень своеобразно и недорого. А то ведь нередко в озеленение вкладываются большие деньги, а эффекта нет.

— Рубят деревья — люди ругаются, падают деревья во время непогоды — тоже ругаются… Так рубить или не рубить состарившиеся деревья?

— Старые деревья, безусловно, должны из населенных пунктов удаляться. У каждой породы свой возраст, в городах он меньше, чем в дикой природе. Любое дерево должно быть на учете, решать вопрос его рубки нужно только комиссионно. Не обязательно рубить — можно дерево поддержать путем ухода, и оно еще долго прослужит человеку. Вот росли у нас тополя — длинные такие, старые уже. Что с ними делать? Решили попробовать срезать верхушки — в результате из спящих почек пошли побеги, которые укрепили дерево, оно и внешне приобрело оригинальный вид колонны. Таким образом тополям продлили жизнь еще лет на 20. А тополя, известно, одни из самых лучших среди деревьев приемщиков городской пыли и прочих загрязнителей атмосферы. Так что не стоит рубить сгоряча. Пух с тополей убирается просто — стоит лишь изъять из посадок и не садить впредь женские особи, а мужские пуха не дают. И еще, нужно сажать с умом. Мне не понравилось, что вдоль трамвайной линии по проспекту Победы в Казани посадили тополя. Это не устойчивые деревья, они могут вырасти достаточно высокими. И если дождь, ветер и идет трамвай — могут упасть. Уместнее были бы другие породы — рябина или кустарники: можжевельник, бересклет, роза­рогоза — они и глаз радуют, потому что до глубокой осени цветут, и на экологию работают.

 

Людмила КАРТАШОВА.

 

На снимке: Харис Мусин.

Фото автора.

Вернуться в раздел "Лесная полоса"