Живет в Бишмунче Минсолу

07 сентября 2017

Ученые давно спорят по поводу того, есть ли у животных разум. А у меня сомнений не осталось: и разум, и душа — все наличествует в братьях наших меньших. А у коров — так это ж непременно. В доказательство вот эта история.

В селе Бишмунча Альметьевского района живет Минсолу Габдрашитова. Она работает в одной из нефтяных организаций. В начале 90­х годов у нее заболел позвоночник. Болезнь настолько обострилась, что ей дважды пришлось ложиться в больницу — отказывали ноги.

В 2006 году она купила коз. Посоветовали добрые люди.

— Они оказались настолько ручные — всюду за мной ходили: куда я — туда и они. И чистоплотные оказались на удивление.

 Но через некоторое время Минсолу пришлось с ними расстаться: уж очень свободолюбивые оказались животные — никаких преград в виде изгородей для них не существовало. Все посадки в соседских огородах они норовили попробовать на вкус. Соседям, понятное дело, это было не по нраву.

И женщина завела корову. Сначала одну — в 2008­м году, по кличке Черника. Потом — другую, Куколку. А еще через пару лет — Кызымку. Через некоторое время Черника принесла хозяйке телочку Миляушу, которая тоже стала продуктивной коровой.

Таким образом у Габдрашитовой стало четыре дойных коровы.

— В 2015 году у меня опять было обострение боли, связанной с позвоночником, я еле передвигалась, — вспоминает Минсолу. — Как­то захожу в сарай на дойку — доить­то коров надо. И вот поворачиваюсь к Куколке спиной, наклоняюсь, а сама чуть не плачу — болит. И вдруг перед глазами как будто молния сверкнула — в спину будто кто­то нож всадил. И тут же — облегчение: тело стало наполняться радостью здоровья. А это Куколка меня рогом ударила в позвоночник, да так удачно, что, видимо, вставила мне деформированный позвонок на место. Я тогда будто заново родилась. С тех пор хожу и не чувствую в спине никакой боли, а Куколку стала называть костоправом.

Мы идем с Минсолу к ее буренкам. Сначала — по улице, затем поворачиваем на мостик через ручей. Перед глазами высится гряда поросших деревьями и разнотравьем холмов.

— Места у нас красивые, — рассказывает Минсолу. — Гонишь после утренней дойки на луг своих буренок, а над речкой туман стелется, вверху — холмы поднимаются, и солнечный свет над ними разливается. В траве роса блестит. Красота! А еще на речке у нас бобры появились и еще какая­то крупная птица с черными крыльями…

По пути женщина рассказывает еще одну интересную историю. Она пришла доить Миляушу. И та нечаянно задела рогом бок хозяйки. Да так, что женщина вскрикнула, замахнулась на обидчицу и руганула ее. А та, видимо, осознав, что сделала хозяйке больно, повернулась и стала языком облизывать больное место Минсолу — будто извинялась за содеянное. Ну разве это не интеллект?

Женщина повествует, а сама улыбается.

— С ней, с Миляушой, не соскучишься, — продолжает Минсолу. — Она у меня хотя и слепая, зато молоко самое вкусное. Поэтому и держу. Бывает, зазывно мычит. А я уже знаю, в чем дело — подошло время кормить. Приношу ей сено, а она начинает тут же есть, есть, хватает полным ртом, торопится, лишь бы я рядом постояла.

А вот и луг — разнотравье по пояс. Несколько коров пасутся, щипая зелень.

— Вот смотрите, сейчас Чернику окликну — она обязательно голос подаст, — говорит Минсолу и зовет, — Черника! Черника!

И тут же одна из коров, черной масти, поворачивает к нам голову и мычит.

— Вот, пожалуйста… А вот у Куколки­костоправа характер другой. Это дворянка, смотрит на всех свысока…

Мы подходим сначала к Чернике, и я глажу ее по шее. Она принимает ухаживания чужого человека спокойно.

Зато Куколка, пасшаяся в двадцати шагах от Черники, увидев нас, резко двигает в сторону, через чертополох. Когда же мы все­таки к ней приблизились, нежно зазывая, она развернулась к нам задом, приподняла хвост и презрительно осуществила свой основной инстинкт. Созревший на зеленой траве порожденный «дворянкой» продукт выглядел не осень­то эстетично. Я понял: такое отношение предназначалось чужаку.

— Видите, какая, — говорит Минсолу. — А она ведь и к своему потомству так относится. Отелится, потом минут десять­пятнадцать лижет теленка, а когда тот, дрожа от натуги, поднимается на ноги, толкает его от себя и больше уже не принимает — будто и не ее отпрыск.

Я внимательно и зачарованно слушаю Габдрашитову и, являясь по происхождению сельским человеком, тем не менее будто заново открываю для себя мир домашних животных. Удивительный мир.

А Минсолу продолжает:

— Миляуша — совсем другая. Ей после отела, наоборот, надо, чтобы ее теленок месяца два­три во время дойки находился рядом. Иначе молока не даст. Можно сказать, что в течение этого периода из двух сосков молоко я вы­даиваю, а из двух других ее теленок сосет.

Минсолу встает в четыре утра. Сначала доит коров, говорит, что те за дойку дают по ведру молока, если трава сочная. Доит вручную, хотя ей полагается за четыре коровы бесплатный доильный аппарат от районной администрации. Габдрашитова об этом знает, но заявление писать не спешит — говорит, вручную доить привыкла, да и качественнее это получается. Подоив, выводит буренок на луг — когда сразу четверых выгоняет, когда — по очереди, на веревке — это когда они быка начинают просить и поведение их становится непредсказуемым. Однажды в такой период одна из коров опешившей хозяйке, изловчившись, передние ноги положила на плечи. Слава Аллаху, все обошлось.

Вернувшись с луга, Минсолу кормит в сарае бычков — их у нее трое. Куколка теленка не принесла — Минсолу нужный момент, называемый охоткой, «проворонила». А может, специально так поступила — для воспитания строптивой. Еще у Габдрашитовой двадцать кур и шестьдесят цыплят.

Со сбытом продукции у Минсолу, как она заявляет, проблем нет. Молоко и мясо покупают соседи, а также коллеги на работе. Иногда наведываются дети. Если молока в избытке, делает творог.

Были проблемы у Минсолу с осеменением коров. Буренок в Бишмунче осталось от силы полсотни, поэтому стада, где обычно и осеменялись коровы населения, нет, каждый летом кормит своих животных как может. С осеменением рогатых дам Минсолу подсоблял соседский бык.

— Нынче у нас заработал новый ветеринарный пункт, так что мои буренки теперь получают искусственное осеменение — стоит оно 500 рублей за две дозы, — радуется женщина.

Минсолу Фахрулловна родом из Бишмунчи. Здесь — отцовский дом, доставшийся ей по наследству. Она вспоминает, что когда­то в селе коров было много, и овец держали чуть ли не в каждом дворе. Сейчас пенсионерам держать скот тяжело, а у современной молодежи другие в жизни ориентиры. Но ее дети не белоручки — приезжают, помогают запасать сено, делать ремонты. Немало кормов приходится закупать — прежде всего, зерно. Солому можно в близлежащих хозяйствах взять бесплатно, оплачивать приходится только доставку.

…Даже короткое знакомство с Минсолу оставило у меня неизгладимое впечатление. Вот такая простая женщина живет на окраине Альметьевского района, любит своих коров и даже не подозревает, какое огромное значение имеет ее труд. А ведь так оно и есть: из таких вот маленьких молочных ручейков с подворий получается в итоге большая молочная река, которая кормит наш народ. Тут вам и импортозамещение, и продовольственная безопасность, и трудовое воспитание, и сохранение сельского уклада жизни.

 

Владимир Белосков.

На снимках: бобровый ручей; Минсолу с Черникой.

Фото автора.

 

 

Вернуться в раздел "Разное"