Божий человек

26 марта 2015

Мне было четырнадцать лет, когда 6 января 1895 года в деревне Арыш­Хазда Казанской губернии Кулаевской волости на семидесятом году от роду умер простой крестьянин Федот Карпович Федотов.

Многое можно писать о Федоте Карповиче. Но главное в том, что в крепостные времена он смог получить знания из книг и делился ими с окружающей его крестьянской средой. Он мог морально влиять на нравственный облик крестьян и сдерживать их от разных порочных проявлений. А это говорит о его высоких нравственных качествах.

Свой дух он поднял очень высоко. Я, как сейчас, вижу его изможденное лицо, проницательный взгляд и большую седую бороду. А также полуседые длинные волосы на голове, которые были расчесаны на прямой пробор. Волосы бороды и головы содержались в порядке.

Своею жизнью он приобрел широкую известность на сотни верст в округе. В последние годы его очень много посещало народу с разными просьбами и за советом. Он никому не отказывал, всех принимал, многих исцелял, хотя сам порой едва держался на ногах.

К нему приходили, приезжали люди с разных сторон. Это были люди разных сословий, разного достатка: крестьяне, трудовая интеллигенция из города, богатые помещики и даже дворянского звания люди. Его слова, его внушения были сильны, и люди рядом с ним чувствовали себя неспокойно. Федот Карпович, принимая просителя, не дожидался его рассказа. Он сам говорил, как тот себя ведет и что ему нужно изменить в жизни или поведении. Многих его слова заставляли задуматься. Большую силу имел этот хилый, тщедушный человечек, который в 50 лет выглядел, как 80­летний старик.

Еле держась на ногах, он всегда опирался на посох. Спал он мало. Кроме религиозных книг много читал книг научных, философских. Во многих областях знаний был он для своего времени хорошо осведомленным человеком.

Детство и отрочество Федота Карповича (относится к концу 30­х и началу 40­х годов 19 столетия) были нерадостны. И в нем, от природы тихом и вдумчивом, рано развилось чувство набожности, склонность к сосредоточенности, к уединению. Ни в каких детских играх он участия не принимал, сидел больше за книгами, что­либо прочитав, вдумывался. Его с юных лет уважали стар и млад, так как он с детства был вежлив и почтителен. Дети его возраста с ним считались, так как он стоял выше их головой по развитию и сдерживал их дикие шалости, если приходилось быть среди них.

Даже, уже повзрослев и отправляясь на лошади в поле на барщину, он брал с собой книгу. На пашне, давая отдохнуть лошади, он вынимал книгу и читал.

Когда ему минуло восемнадцать лет, как единственного сына у родителей, барин приказал его отцу женить его, так как на него было дадено тягло земли. Ему пришлось покориться воле помещика и воле родителей. Его обвенчали в церкви с умной и чрезвычайно бойкой и красивой девушкой. Она была из хорошего дома бывшего Николаевского солдата деда Кондратия, который дожил до глубокой старости, не переставая чинить обувь за небольшую плату для многих обитателей деревни Арыш­Хазды. А Федот Карпович много перенес горя с женой Татьяной Кондратьевной. Ведь он посвятил себя Богу, а она рожала детей от других мужчин.

Детей Татьяны Кондратьевны, а их было пятеро, Федот Карпович воспитывал умело, и они его очень почитали. Когда дети были еще малы, Федот Карпович, выйдя на волю после крепостного права, стал, как и все крестьяне, работать на себя. Работал он не спеша, ни себя не утомляя, ни лошадь, а тем паче детей. Шло у него все своим чередом.

В их дому не слышно было ни ссоры, ни брани, одни только веселые голоса детей нарушали тишину этого дома.

Жить он богато не жил, но и плохо не жил. Дети стали друг за другом подрастать, и дело у Федота Карповича пошло еще лучше.

Татьяна Кондратьевна, хотя и была женщиной развитой, но она была хорошей хозяйкой и заботливой матерью. Первые две дочери были выданы замуж, а старший сын Федор с 12 лет принялся за крестьянскую работу, так как был малым крепким и бойким. Он помогал отцу боронить, а потом и пахать. Он сменил Федота Карповича в четырнадцать лет…

После того, как Федот Карпович женил сына Федора, он попросил у общества одно неудобное место между двух оврагов, которое ему и дали. Одну из своих холодных амбарушек он перенес на этот бугор и поставил небольшую хибарку, где и поселился, оставив семью жить своей жизнью.

Будучи по своим годам еще средних лет, Федот Карпович весь отдался иной жизни. Его редко кто видел в будни, да и то только в воскресенье и праздничные дни в церкви. Обыкновенно Федот Карпович вставал в уголок, чтобы никому не мешать, да и ему чтоб не мешали. По сторонам он не смотрел, а слушал церковное пение и служение и по­своему молился.

Ходил он всегда к утрени. А после утреннего служения в перерыве перед обедней, если было тепло, сидел в ограде и рассказывал слушателям про жизнь и страдания святых угодников. Если это было зимой или осенью — то в церковной сторожке. Не то память у него была богатая, не то он много читал, но только рассказывал он интересно, и слушать его хотелось. После, уже будучи дряхлым и слабым, он не мог ходить пешком. Его возили в церковь на лошади, и он все продолжал поучать и рассказывать слушателям в эти перерывы между утреней и обедней.

Домой он ходил редко, так как дом был далеко, а ему удушье не позволяло много ходить. Питание получал из дома. Но что это было за питание! Он почти ничего не ел, так как всю свою жизнь питался с воздержанием. Когда работал в поле и по дому, то, конечно, питался лучше. Мясного он не ел. Его питание — вода и хлеб с солью.

Летом ходил он в самотканом понитке, фуражке и кожаных сапогах. Осенью и зимой — в более теплом одеянии. Под старость, а она у него наступила рано, он одевался в так называемый ватник, валенки и шапку.

Федот Карпович правил утреннюю и вечернюю молитвы, даже едва держась на ногах.

К нему стали ходить старые люди на совместную молитву. Стали подражать ему, перестали пить вино, есть мясо, перестали ругаться нецензурными словами и начали вести себя более сдержанно. Так пример его стал поучителен.

С ним часто беседовал и всегда удивлялся его знаниям Дмитрий Александрович Корсаков — профессор истории Казанского императорского университета, помещик из Арыш­Хазды.

Когда приехал в наш приход новый священник, вместо умершего отца Красновидова, ему рассказали, что есть у нас необычный старичок. Живет он отдельно от семьи и молится, да еще и с другими старыми людьми. Священник вообразил, что тут народилась какая­то секта, и сообщил об этом в Консисторию.

Все это узнал профессор Корсаков. Когда в Троицу принимал он иконы, попросил нового священника остаться обедать в имении. Обрисовал ему всю жизнь Федота Карповича и посоветовал познакомиться с ним поближе. Отец Алексей Алексеевич Аннинский так и сделал. Поговаривали, что после того отец Алексей при всяком удобном случае старался завернуть к старцу и засиживался подолгу. О чем шли разговоры, я не знаю. Но знаю, как старец излечил отца Алексея, страдавшего болезнью ног. Он дал отцу Алексею флакон деревянного масла, которое присылали Федоту Карповичу из Афона, и дал наставления, как мазать больное место. Раны стали затягиваться, и ноги стали здоровыми.

Помню случай. Мне было не больше 8 лет. Федот Карпович шел к сыну из своей кельи. Дело было под вечер, день был воскресный. Народ группами отдыхал у домов. Кто сидел на завалинке, кто просто на земле, на зеленой лужайке. Вели разговоры о житье — бытье в старину, вспоминали какие­то интересные случаи. Словом, люди чувствовали себя хозяевами в данном положении. Никого не боялись и никого не ждали. Молодежь в это время собиралась в хоровод на своем постоянном месте.

И вот из­за угла крайнего дома Степана Ивановича Чичканова вышел Федот Карпович с посохом в руке и направился к дому сына Федора. Когда молодежь его увидела, хоровод рассыпался — побежали кто куда. Лишь бы не слышать слов упрека от Федота Карповича.

Как человеку не от мира сего, ему, видимо, не нравилось слишком шумное веселье молодежи, непристойные слова, вульгарные песни, сальные и похабные рассказы. Он бичевал своими словами всех, кто не мог себя скромно держать в обществе. При виде Федота Карповича все чувствовали себя скованно и всяк по своему относился к его появлению.

Когда он уже ослаб и почти никуда не выходил, за ним ухаживала старшая дочь Анна Федотьевна. Она жила почти рядом с его кельей и навещала его все чаще, чем слабее он становился. Дочь Анны Катя, будучи грамотной, читала дедушке псалтирь, когда из­за удушья ему было трудно читать. Несмотря на свою физическую слабость и удушье, Федот Карпович не переставал молиться и поститься. Тем самым он все больше и больше изнурял свое тело и укреплял свой дух. Тем и отличался от основной массы людей.

Много он своими душевными словами помогал людям мятущимся. К нему шли и ехали за советами, просьбами помолиться за них и за близких людей. Слава о нем проникла не только в Казань, но и другие отдаленные места. И всяк по­своему изливал свои нужды и житейские лишения.

Для примера приведу историю Федора Михайловича, серебряника, ювелира, чеканщика. Это был хороший мастер по серебрению и чеканке риз на иконах. Как он попал к Федоту Карповичу, не знаю. Но только знаю его уже трезвым и почитающим старца человеком, который для Тогашевской церкви Покрова Пресвятой Богородицы много и с высоким искусством изготовлял ризы для икон.

Иногда он приезжал в деревню Арыш­Хазда повидаться со старцем и привозил на отдельной лошади продовольствие для безродных старушек, которые жили в богадельне: горбатенькой Параскевьюшке, слеповатой Авдотье, сухорукой Пелагее и кривой Устинье.

Богадельня была построена по просьбе Федота Карповича всем обществом с помощью помещика Корсакова. Она была разделена на две части. В одной части и жили старушки, и роды принимала опытная повитуха Анна. В большей час­ти собирались все желающие помолиться, послушать, как Федот Карпович читал акафисты, каноны и житие святых. Присутствующие пели ирмосы и молитвы. Богадельня­ существовала на добровольные и совершенно случайные пожертвования. Каждый приносил, чего мог.

Обратимся вновь к Федору Михайловичу. В своем пьянстве он доходил до того, что ночлегом его было каждое место, где свалится. Оборванный, с измятой опухшей физиономией, являлся он в свою семью, пугая жену и детей. Из­за пьянства не давал он им той жизни, которую мог дать по своему заработку. Федот Карпович исцелил его от пьянства. После тот не пил ни капли вина и стал жить так, как подобает жить человеку с искусными руками. То есть, не только безбедно, но даже и богато.

Нередко к Федоту Карповичу привозили людей буйных, связанных. Он велел развязать и оставить с ним наедине. Не известно, что говорил он этим людям. Только от старца они выходили тихими и скромными. Приходили и приезжали к нему люди с целью испытать его, а потом посмеяться. Но и эти уходили друзьями, а потом сами рассказывали о своем пустом замысле.

Шли годы, Федот Карпович все слабел и слабел телом. И вот 6 января 1895 года в 10 часов дня его не стало.

Анна Федотьевна увидела его стоящего на коленях у стола, где лежал раскрытый псалтирь, горела лампада. А Федот Карпович, как от усталости, положил руки на стол, на них опустил голову. В таком состоянии он словно застыл, стоя на коленях, заснув навек.

Словно молния весть о смерти старца облетела его прихожан. Ут­ром 7 января наехало много народу, как в самой деревне, так и в Тогашево. День был воскресный и второй день престольного праздни­ка Крещения. Народу собралось очень много. Погода стояла снежная и холодная, с метелью. Но, несмотря на это, тело Федота Карповича в гробу несли до самой могилы на руках. Тогашевская церковь с трудом вмещала желающих отдать последний долг почившему.

Память о Федоте Карповиче живет до сих дней, так как он поучал народ жить по совести и пуще всего избегать гордости. Он сильно верил в Бога и людей призывал к вере. Прежде всего, он советовал молиться Богу усердно и посещать церковь, говоря: «Кому церковь не мать, тому Бог не отец».

 

Андрей Лошадкин.

Вернуться в раздел "Память"