Это мог быть ребенок, умиравший от неизлечимой болезни, старуха, выжившая из ума, бездомный, весь в крови после пьяной драки, женщина, потерявшая младенца, наркоман с гниющими ногами… Маленькая, хрупкая женщина по имени Лиза оказывалась рядом с несчастным человеком и крепко обнимала его. Если он лежал, то ложилась рядом, целовала и говорила: «Не беспокойся, дорогой мой, все будет хорошо». Прошел год со дня смерти доктора Елизаветы Глинки. И сегодня, вспоминая ее, думаешь: а ведь, наверное, святые живут среди нас.
Чемоданчик с красным крестом
…Лиза родилась в 1962 году в Москве. Отец — военный, мать — врач, позднее известная в СССР телеведущая Галина Поскребышева. В семье было четверо детей — девочка Лиза, ее родной брат и двое двоюродных, которых Поскребышевы усыновили после смерти их родителей.
Лиза с двух лет играла в доктора. Мама работала в «Скорой помощи», и девочка, можно сказать, выросла в поликлинике, причем все время носила белый халат. Он был ужасно велик, но Лиза в нем чувствовала себя счастливой. Когда дочери исполнилось пять, папа изготовил для нее печать с надписью «Доктор Лиза». И девочка выписывала рецепты своим куклам.
В 2005 году этот псевдоним узнала вся страна. Елизавета Глинка тогда работала с пострадавшими от войны в Косове; связи с друзьями почти не было, и один приятель завел для нее страницу в интернете, которую назвал doctorliza.
Ее муж Глеб говорит, что она такой родилась — «пропускала через себя каждого несчастного, обреченного, убогого, увечного, безнадежно больного, погибшего». Они познакомились в 1986м, когда гражданин США, потомок русского аристократического рода, адвокат Глеб Глинка приехал в Москву. К тому моменту Лиза уже окончила медицинский институт по специальности «Детский реаниматологанестезиолог».
Молодая пара уехала в США. Там растили сыновей, Константина и Алексея. Как потом вспоминала сама Лиза, в Америке она впервые увидела хосписы — больницы для умирающих, в СССР таких учреждений не существовало. Тогда она четко поняла, что «работа со смертью» — ее призвание.
В США Лиза получила второе медицинское образование по специальности «Паллиативная медицина» и несколько лет работала в американских хосписах. В девяностые Глеб Глинка по работе переехал в Киев, а жена с детьми последовала за ним. Там в 1999 году при финансовой помощи мужа Елизавета основала свой хоспис, первый на Украине.
Один обязательно поправится
Работая в хосписе, Лиза публиковала некоторые истории больных в своем интернетдневнике. Вот лишь три из них.
«Давала интервью киевскому ТВ прямо в хосписе. Больные видели съемочную группу и тем же вечером собирались обязательно посмотреть репортаж. Зная об этом, я на прямой вопрос молоденького корреспондента: «А правда, что все ваши больные умрут?» — ответила, что все мы когданибудь умрем, в том числе и больные моего хосписа. Потом представила себе реакцию больных и их близких и прибавила, откровенно соврав, что в хосписе всегда будет один больной, который поправится. Ну не удержалась, бывает. На следующий день во время обхода в каждой палате слышала одну и ту же фразу: «Елизавета Петровна, мы вас вчера видели, вы же обо мне сказали, правда? Я сразу понял(а)». Действительно, надежда умирает последней».
«Он (умирающий мужчина) попросил меня принести ему маленького козленка с не пробившимися рожками. Потому что, оказалось, вырос в деревне. Его растила мать, отец умер очень рано, и единственное светлое воспоминание для него — маленький козленок, с которым он играл в деревне, когда был мальчиком. Козленка я ему принесла. Он обкакал мою ординаторскую и блеял. Зайдя в палату, санитарка сказала В., что «сейчас будет сюрприз». Принесли козленка — его до вечера дал напрокат молочник. В. не мог встать, и козленка положили в кровать. Он обнял его и заплакал. Впервые за пять месяцев».
Не ходи на Павелецкий
В 2005м Лиза вернулась в Москву — заболела мама. Два с половиной года Галина Ивановна находилась в коме в госпитале Бурденко. Именно тогда Лиза организовала свой фонд.
«Я, наверное, сделала это, чтобы не сойти с ума. Потому что у нас в реанимацию пускают два раза в сутки: в восемь утра и шесть вечера. Я ходила к маме, а в промежутках работала с бездомными», — расскажет она спустя годы.
Почему с бездомными? Однажды Лизе позвонил знакомый, сказал, что к больному бродяге на Павелецком вокзале слишком долго не едет «скорая», попросил приехать помочь. Когда она примчалась, то увидела не одного, а несколько больных бездомных. Стала их лечить.
С тех пор на протяжении девяти лет каждую среду доктор Лиза вместе со своим товарищем доктором Петровичем приезжала на Павелецкий. С утра до позднего вечера лечила, мыла, перевязывала, успокаивала, помогала добраться до дома, у кого был дом, найти родственников. «Неважно, почему опустился человек. Представьте — вы там. Мы же все люди, это же чейто сын! Сегодня мы благополучны и ездим в дорогих машинах, но неясно, что будет с нами завтра. Дистанция между благополучием и нищетой — очень маленькая», — часто повторяла она.
Работая в Москве, она обрела и своего третьего сына — Илью. Его мать умерла от рака, родных не осталось. Лиза и Глеб усыновили мальчика.
Кажется, что именно деятельность доктора Лизы разбудила страну: у нас появилась потребность, даже страсть помогать тем, кому хуже. Этой страстью она заражала многих. Один мой знакомый юрист начал бесплатно работать в ее фонде «Справедливая помощь». Другой знакомый, журналист, каждую среду помогал Елизавете Петровне на Павелецком вокзале.
Я тоже бывала в офисе доктора Лизы. Впервые оказалась там 7 марта 2009го. Помню, тогда чувствовала себя очень несчастной, как каждая одинокая женщина в мартовские праздники. Увидела малюсенькую Лизу в подвальном помещении, среди подгузников, бинтов, медикаментов и праздничных букетов. Она спросила меня: «Вы — кто?» Я ответила: «Мама».
Не помню, какими словами она убедила меня не приезжать по средам к бездомным на Павелецкий. Но помню, что на прощание вдруг схватила со своего стола охапку разноцветных тюльпанов и вручила мне. Букет был такой огромный, что я едва его удержала. И еще Лиза обняла, как умела только она. И я возвращалась от нее холодной ночью, танцуя от радости. Потом несколько раз обращалась к Лизе с личными и профессиональными просьбами. Удивительно, но, даже будучи очень занятой, она всегда отвечала быстро и тепло.
Она ругалась с чиновниками, боролась за каждого, кому требовалась помощь, лечила, хоронила, успокаивала. И она очень много улыбалась, смеялась, шутила. Говорила, что почти никогда не плачет. Но мне кажется, 2014 год многое в ней изменил.
Сделайте лучше, чем я
Незадолго до гибели на вопрос ее подруги, журналистки Ксении Соколовой «Как бы ты вообще хотела, чтобы складывалась твоя жизнь?» Лиза ответила: «Я просто хочу, чтобы все было, как до войны».
Уже в марте 2014го вместе с солдатскими матерями она поехала в Донбасс.
В июне в ее интернетжурнале появилась запись «Нет войне»: «Пожалуйста, остановите военные действия. Лучше насовсем, но если это невозможно, то на неделю — десять дней, хотя бы для того, чтобы оказать квалифицированную медицинскую помощь всем раненым, эвакуировать гражданских лиц, ставших заложниками непрекращающихся боев. Для организации нормальных гуманитарных коридоров и доставки медикаментов, детского питания. Для того, чтобы похоронить погибших. Прислушайтесь. Помогите. Остановите войну».
Вскоре Лиза требовала уже на правительственном уровне: «Прежде чем вы перейдете к обсуждению вещей, которых я абсолютно не понимаю, я вам сейчас расскажу, что в Донецке находятся больные, тяжело раненные, безрукие, безногие дети… Если их сейчас не забрать, они умрут». Заседание вел Путин. Очень скоро вышло постановление правительства: детей, эвакуированных с территории военных действий, оперируют, лечат и реабилитируют в России за государственный счет.
За два года Лиза спасла более пятисот детей! Сначала вывозила в Россию тяжелых больных. Например, мальчика, которому требовалась срочная операция, она несла на руках до поезда. А он ей говорил: «Бросьте меня, я тяжелый — во мне тридцать два килограмма! Я все равно не выживу!» Но Лиза привезла мальчишку в Москву, его вылечили, сейчас он с мамой живет в созданном Лизой московском «Доме милосердия».
Сотни раненых, больных детей из Донецка, Горловки, Луганска Лиза везла через блокпосты, объясняя воюющим, что дети не выживут, — пропустите! Искала жилье, везла медикаменты, помогала устроиться в России. А пока спасала пострадавших, в сытой Москве ее начали травить. Сразу несколько «представителей интеллигенции» обвинили Елизавету Петровну в том, что она принимает помощь от российского государства.
Маленькую женщину травили мужчины, о которых сама Лиза в интервью Ксении Соколовой сказала так: «Почему женщина ездит на войну за детьми, а мужчины поливают ее за это дерьмом, сидя дома, в Москве или Германии, в тепле на диване? Я даже ответить на их обвинения не могу. Как я могу отвечать людям, которые не в теме, не понимают, чем я занимаюсь? Скажу так: «Господа критики, поезжайте вместо меня, спасите детей, сделайте это лучше, чем я! Ну, давайте!» Вам что, лучше было бы, если бы дети, которых я вывезла, умерли? Если бы умер Никита Тепляков, нуждавшийся в пересадке почки, которого я вывезла поездом. Тогда вы бы получили возможность написать в интернете: «Кровавый режим Путина задавил Никитку Теплякова». Или умерла бы Лена, которой пересадили кожу, и она как танцевала, так и будет танцевать. Она даже не хромает! Или умер бы Богдан с полностью раздробленным тазом? Кому от его смерти лучше бы стало? И знаешь, если за все эти «мразь» и «сука» в мой адрес Бог даст мне возможность спасти еще хотя бы одну жизнь, то я согласна».
«Мелкие бесы, одержимые ненавистью, завистью и обидой, убежденные, что ничего бескорыстного в России делаться не может, что любое добро — это ширма» — так сегодня говорит о критиках Лизы ее муж Глеб.
Метод Лизы
Смерть Лизы предчувствовали многие. Включая ее саму. 8 декабря прошлого года, получая в Кремле Государственную премию за выдающиеся достижения в области благотворительной и правозащитной деятельности, она сказала: «Завтра я лечу в Донецк, а оттуда — в Сирию. Так же, как и десятки других добровольцев, которые занимаются гуманитарной деятельностью. Мы никогда не уверены в том, что вернемся, потому что война — это ад на земле, и я знаю, о чем говорю. Но мы уверены, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия».
Друзья, поздравляя ее с премией, предостерегали от поездки в Сирию. Последнюю запись в своем интернетжурнале Лиза оставила 21 декабря, за четыре дня до трагической гибели в авиакатастрофе под Сочи. «Я жду и верю, что война закончится, что все мы перестанем делать и писать друг другу напрасные, злые слова. И что хосписов будет много. И не будет раненых и голодных детей».
В фильме Елены Погребижской на вопрос о смерти Лиза отвечает: «Меня пугает смерть. Неизвестностью. Я боюсь того, чего не знаю. Но как у человека религиозного, у меня есть ощущение, что там будет лучше».
То, что осталось в наших душах после ухода Елизаветы Глинки, трудно передать словами. Но, кажется, метод Лизы можно просто показать. Подойти к человеку и обнять его. Тепло, крепко. Сказать добрые слова. Помочь бескорыстно. И любить так сильно, словно смерть стоит рядом и объятие может оказаться последним. Наверное, в этом состоит метод Лизы.
Марина ХАКИМОВА-ГАТЦЕМАЙЕР
(Опубликовано в сокращении).