Время неумолимо стирает воспоминания о Великой Отечественной войне. Современная молодежь знает о ней мало. Отчасти, наверное, в этом виноваты взрослые, которые считают: зачем ворошить прошлое, говорить о лишениях, болезнях и смертях. Пусть наши дети этого не знают. Вот они и не знают. А ветераны уходят один за другим, уносят историю…
Шесть лет назад умерла моя мама — Валентина Ивановна Ленина. Могла бы подольше пожить, да война подорвала здоровье. Помню, както мы разговорились, попросила маму рассказать о военном времени, сравнить его с настоящим, включила диктофон…
— Мне было десять лет, когда началась война. Своим детским умом не могла в ту пору до конца осознать, что это такое, но было очень страшно, потому что взрослые ходили заплаканные, растерянные. Жили мы в селе Вазерки Пензенской области с мамой и сестрой Ниной, которая была на год моложе меня. Отец наш сидел в тюрьме по навету: до войны часто случалось, что безвинные люди за решетку попадали. С первых же дней отец попросился на фронт, как он писал в письмах: чтобы над семьей проклятье не висело. В последний раз мы виделись с ним гдето в середине войны — он приехал домой из госпиталя после ранения дня на дватри. Его убили в апреле сорок пятого, под Берлином. Но узнали мы об этом гораздо позже.
Война до Пензы не дошла, а вот в соседнем Воронеже немцы похозяйничали, по ночам и мы слышали гул самолетов. Нелегкими были годы войны для детей. Матери ни свет, ни заря уходили на работу: в поле, рыть окопы, пилить лес. Мы помогали, например, собирали сучья. Из дома выходили утром, когда еще темно, и возвращались, когда уже темно. Один раз идем просекой, а сбоку два огонька светятся, как будто ктото курит. Я постарше была, догадалась — волки, как мы припустили!
Работая в лесу, я простудила ноги, заболела ревматизмом, не могла ходить. Родные думали — не встану, сама слышала, как они меня жалели. Плакала по ночам — умирать не хотелось. А еда в то время была скудная, в основном картошка. Из нее муку делали, лепешки пекли, в сладкую водичку макали — это было лакомство. Принесли мне както два больших красных яблока. Я откусила разок — и все, не хочу. А сестренка Нина с яблок глаз не сводит. Я ей говорю: «Ешь». А она со слезами отвечает: «Это тебе, не могу, ты же болеешь…» На всю жизнь запомнились те яблоки, которые я так и не съела.
Как пело и плясало наше село, празднуя Победу! Мама, обнимая нас с сестрой, радостно шептала: «Жив ваш отец, девчонки, жив!» А через несколько дней пришла похоронка…
Если бы не война, моя жизнь, наверное, подругому сложилась. Я мечтала стать врачом. Но пошла в педагогический, там недолго проучилась. Потому что стипендию не платили, одежды приличной не было. Вот если бы отец был жив, он бы позаботился о своей семье. Мои подруги, чьи отцы с фронта вернулись, жили гораздо лучше. Ушла я из педагогического и поступила в кулинарное училище — там и стипендию давали, и кормили бесплатно, и работать можно было уже через два года.
Както меня спросили: как я отношусь к поискам истины времен той войны, к сомнениям по поводу некоторых исторических фактов. Так вот, отношусь с удивлением. Надо же! Мы тогда совсем подругому думали, в другие идеалы верили. Однако же это не помешало после войны (а тогда ох как трудно было) за считанные годы страну из руин восстановить. Случись сейчас такое — сомневаюсь, что народ поднимется… Раньше люди были проще, добрее, делились друг с другом последним. Чем хаять прошлое, лучше думать о настоящем и будущем. С прошлогото уже ничего не возьмешь.
Людмила КАРТАШОВА.