В парк Горького прошедшей зимой я зачастила по ходу борьбы с гиподинамией. Живу недалеко, а потому кулек семечек для синиц в карман — и топ-топ по аллеям. В детстве я бывала здесь нередко. В те годы парк был вдвое больше, притягивал детей аттракционами, самым «вкусным» из которых для нас были качели-лодки, старозаветной «комнатой смеха» и, разумеется, незабвенным большим фонтаном с лягушками и крокодилом. Перед Новым годом мы заранее предвкушали, как на этот раз украсят вход в парк. Лампы накаливания потребляли несоизмеримо большее количество киловатт, чем нынешние светодиоды, но до сих пор вспоминаю сияние «павлиньего хвоста» над входом, и как мы стояли у елки под завораживающим куполом из переливающихся гирлянд. Не сравнить с елкой эконом-варианта нынешней зимы.
А еще раньше была в парке огороженная забором танцплощадка, где по вечерам кипели страсти. Далеко не всякая девушка решалась посещать ее. Мой респектабельный знакомый не без ностальгии рассказывал, как когдато в юности оттуда его отвезли в милицию. Еще помню, как соседка кричала на сына: «Не пущу на танцульки! Опять подерешься, не в парк попадешь, а через забор!». Вам непонятно? Это сейчас за забором дорога на мост Миллениум, а тогда с парком граничило Арское кладбище. И, тем не менее, немало уже немолодых супружеских пар, живущих в Казани, познакомились на этой танцплощадке.
В наши дни в обновленном, перестроенном парке царит умиротворение, тем более зимой. В будни в глубине парка народу немного. Редкие лыжники разных возрастов, мамочки с колясками, парочки, ищущие уединения, пенсионеры на моционе, часто с палками для скандинавской ходьбы.
Встречаешь и завсегдатаев. Одна дама приносит персидских кошек и вычесывает на скамейке щеткой, чтобы не в квартире летела с них шерсть. Одна кошка белая, другая персиковая, и гуляет с ними хозяйка по очереди. С мостика через овраг, перила которого увешаны разноцветными замочкамизалогами нерушимых союзов (интересно, многие ли из них оказались действительно нерушимыми?), с одной и той же точки девушка фотографирует живописный склон, хочет потом соединить снимки в ролик о смене времен года. На этом же романтичном мостике я однажды встретила студентку китаяночку, горевавшую о том, что не смогла встретить восточный Новый год дома, в кругу семьи, и пытавшуюся утешиться красотой снежного пейзажа под солнцем. Иногда встречаю презентабельного мужчину в годах, катающего по заснеженным аллеям коляску. Прихрамывает, и заметна повадка крупного начальника в недавнем прошлом. Разговорились, он похвалился — любимая, долгожданная внучка. И неожиданно жестко добавил, поправляя колесо коляски — надо до самого конца стараться быть хоть чемто полезным.
На снега прошедшая зима была щедра. Интересно было посмотреть, куда после очередного снегопада от расчищенных аллей протаптывались первые дорожки. Вопервых, к площадкам с тренажерами. Главную площадку рядом с главной аллеей облюбовали дети и молодежь, а вот на дальней можно увидеть людей постарше, предпочитающих разминаться не в толпе тинэйджеров. Вовторых, дорожки пробиты к краю крутого склона, откуда открывается замечательный вид вниз, на улицу Подлужную, и дальше — на Казанку и Заречье. Люди стоят, смотрят, фотографируют. Думаю, здесь была бы уместна видовая площадка, удобная веранда с перилами. Так было когдато в Фуксовском садике.
А у меня с улицей Подлужной связано жуткое воспоминание — о нападении чудовища. Огромное, с уродливой красной головой, оно неслось на меня и угрожающе вопило. Кошмаркошмар! Было мне в ту пору неполных пять лет, и так я впервые увидела живого индюка — тогда на Подлужной многие держали птицу.
А еще дорожки протаптывают к кормушкам на ветвях деревьев. Все хотят видеть знаменитых белок парка Горького, но этой зимой они появляются не часто, кудато откочевали. Правят балом стайки синиц, «цвенькующих» повесеннему. Наиболее «продвинутые» хватают семечки прямо с руки. С ними держатся и голубенькие лазоревки, синицы более редкого у нас вида, ну и, конечно, воробышки, хотя они не столь общительны. В глубине парка, рядом с веревочной паутиной для верхолазов на деревьях Скайпарка, можно увидеть снегирей, поползней, сорок, иногда дятлов. Както там сидела на дереве «заблудившаяся», ослепленная солнечным светом сова, и мелкие птахи атаковали ее, грозя расплатиться за обиды.
В выходные парк полон отдыхающих, и больше всего родителей с детишками, рвущимися на горки. На чем только не катаются: и санки, и все виды ледянок, и, конечно, не вполне безопасные «ватрушки» всех размеров, от махоньких до огромных. В больших летят с горы вдвоем, а то и втроем, только ноги в разные стороны торчат. Иной отец семейства в азарте тащит потом ватрушку, а то и две сразу, со своим семейством вверх по горке чуть ли не бегом, а супруга вместе с детками скандируют: «Папа может, папа может!». А с боковых крутых склонов глубоких оврагов любители экстрима летают вообще на листах картона или попросту на пятой точке. Дети и молодежь в нарядных цветных комбинезонах, стильных шапочках с пышными помпонами, на фоне свежего снега, под солнцем — красота, глаз не отведешь. Вокруг хозяев скачут «карманные» собачки, тоже в модных костюмчиках. Помните? «В салазки жучку посадив...» И как только люди живут на юге — без такой вот зимней радости?
Самый старый парк в городе, Русская Швейцария, многое потерял в трудные годы, но выжил. Недавно почищенный, обновленный, он продолжает жить своей жизнью. Он не беззащитен, хотя от его богатства — земли в самом центре города, наверняка норовят отщипнуть кусокдругой, прислониться небоскребом или особняком к этим поросшим чернолесьем холмам, прокрасться туда с очередным, вроде бы общественно полезным объектом, распластать рощицы под очередной автостоянкой, по вампирски присосаться вульгарной торговой точкой к человеческим потокам в парке. И мы благодарны городу за этот чудом сохранившийся почти альпийский кусочек «Казанской Швейцарии» с романтическими оврагамиущельями. За то, что не разменял на повседневные нужды это свое драгоценное наследие, не нанес ему новых ран. Парк помнит наших прадедушек, дай Бог, порадует и наших правнуков.
Вера МИРОНОВА.