Большинство помещичьих усадеб, сохранившихся на территории Казанского Поволжья, находятся в плачевном состоянии. По историческим данным вокруг Казани их было около 90. Но только 10-15 из них можно считать перспективными, от остальных остались либо фундаменты, либо кусочки парка. О том, возможно ли сохранить сельские усадьбы на границе усадебной России, которой является Татарстан, и что для этого нужно, рассказывает Иван Краснобаев, доцент КГАСУ (КИСИ), кандидат архитектуры.
— Иван, в своей книге «Сохранение сельских усадеб: проблемы и перспективы» вы много рассказываете о зарубежном и российском опыте охраны исторических памятников. Откуда брали информацию?
— С миру по нитке. В том числе из непосредственного общения с коллегами, из которых особенно примечательна Присцилла Рузвельт — основательница организации «Американские друзья русской усадьбы». С ней я познакомился в Нью-Йорке. Кстати, она помогла мне с изданием этой книги. Был во Франции, в усадьбах в окрестностях Москвы, Питера и Нижнего Новгорода, Саратова. Но началось мое исследование с усадьбы Перцовых в селе Хотня Арского района, которую вернула из безвестности 12 лет назад моя бабушка Клавдия Владимировна и познакомила с ней меня, тогда еще студента второго курса.
— Вероятно, на Западе у памятников положение лучше, чем у нас?
— Безусловно, но проблемы с охраной наследия есть и там, вернее, были лет 40 назад, о чем много писали в разных странах. К нашему времени ситуация с памятниками за рубежом выглядит прилично. Будучи в Америке, я специально хотел найти заброшенную усадьбу, но безуспешно. Конечно, у них расстояния поменьше, и сетью дорог все опутано, да и климат мягче.
За границей собственник памятника зависит от государственных грантов, которые выдают, если историческое здание используется правильно. У нас подобный механизм не работает, нет и системы налоговых льгот для тех, кто решится взять памятник под опеку. В итоге реставрация оказывается в разы дороже. А нужно, чтобы эти затраты были сопоставимы.
В западном мире имеются разные виды использования сельских усадеб. В основном зарубежные усадьбы находятся в руках потомков их строителей. Впрочем, живут там не всегда в одиночку — организуют кондоминиумы, по-нашему — ТСЖ, гостиницы, дома престарелых, лечебницы. В Германии была произведена реституция. У нас это не пошло. Видимо, власти решили: зачем просто отдавать, если можно продать? Хотя что-то похожее встречается и у нас: к примеру, потомок Михаила Юрьевича Лермонтова — кстати, его полный тезка — поднял усадьбу Середниково под Москвой. В Татарстане о таком интересе со стороны потомков не знаю, хотя иногда слышу, что в те или иные усадьбы приезжают потомки — посетить родное пепелище: Молоствовы, Перцовы...
— Получается, те усадьбы, которые еще сохранились, никому не нужны? Государство ими не занимается и не создает условий для того, чтобы за них взялся частный капитал и общественные организации?
— Да, ситуация собаки на сене. Что, в общем-то, оправдано, ведь в первую волну приватизации много интересных объектов прибрали к рукам. Сейчас же другая крайность. Найдется ли инвестор, который будет считаться с теми обязательствами, которые накладывает на него владение (управление) охраняемым памятником — большой вопрос. Ведь усадьба, в частности, должна быть доступна для людей. Заселиться и отгородиться забором не получится.
— Вы пишите в своей книге о Ключищах…
— Да, история грустная. На наших глазах потеряна усадьба маркизов Паулуччи, которая до недавнего времени была знаменита своим усадебным парком и деревянным барским домом начала ХХ века. Дом пустовал после закрытия занимавшего его училища. Пойдя навстречу известному меценату, управление охраны памятников сняло с объекта статус памятника республиканского значения. На основании ветхости. Но памятник и не может быть неветхим. В итоге дом был снесен, на его месте построены заурядные коттеджи, а парк, когда-то открытый для посещения, огородили глухим кирпичным забором. Так что даже духа усадебного тут не осталось. Бесконтрольная приватизация — не выход.
— Есть ли примеры других подходов к историческим местам?
— По России встречаются. Счастливой можно считать судьбу усадьбы Марьино Ленинградской области, ей очень повезло с хозяйкой Галиной Степановой. Под Нижним Новгородом усадьбу Подвязье восстанавливает энтузиаст Жанна Потравко, которая была очарована величием места, поселилась там и пытается что-то делать по мере возможностей.
Будущее, я считаю, все равно за частной инициативой. И за общественностью, за неравнодушными людьми. В Москве люди постоянно «мониторят» положение дел с памятниками, фотографируют, размещают фото в социальных сетях. Возможно, и у нас появится общественная организация, что-то вроде «Друзей усадьбы Тагашево». Или Куралово.
Сегодня довольно активно идет процесс восстановления церквей, которые зачастую являлись частью усадебных комплексов. К примеру, в республике известен такой человек — Виктор Лошадкин, в прошлом мастер завода «Электроприбор», который своим примером сумел поднять людей на восстановление церкви в Тагашево Пестречинского района. Кстати, недавно он получил всероссийскую премию «Культурное наследие». Сейчас Лошадкину 87 лет, ему понадобилось 15 лет, чтобы восстановить церковь, в которой крестился его отец.
А рядом с церковью по-прежнему стоит заброшенный главный дом когда-то громадной помещичьей усадьбы Желтухиных. В советские годы тут располагалась средняя школа, затем часть здания занимали фельдшерский пункт, магазин, библиотека, но потом и они закрылись.
Сейчас барский дом разрушается, а мог бы стать паломническим центром или воскресной школой. А может, пансионатом для престарелых, тем более что в Тагашево такой уже был когда-то: старец Федот Карпович, проповедовавший при тагашевской церкви и похороненный на местном кладбище, устроил в конце XIX века неподалеку приют для одиноких пожилых женщин. А может, завод «Электроприбор», который и так помогал с восстановлением церкви, мог бы использовать усадебный дом в целях корпоративных. Или последовать примеру другого казанского завода — «Элекон», который реконструировал барский дом в селе Балахчино Алексеевского района Татарстана под базу «Рыбака и охотника». Хуже всего будет, если памятник оставят разрушаться. Неизвестно, чем грозит передача здания в руки случайного инвестора, для которого территория памятника может оказаться более ценной, чем сам памятник, и на месте старого здания возникнет новостройка.
— Расскажите о судьбе других сельских усадеб Казанского Поволжья. Каково «самочувствие» усадьбы в Хотне?
— От нее остались лишь остов церкви и участок реликтового парка. Барский дом был деревянный, он не сохранился. Перцовы продали усадьбу земству, которое устроило здесь больницу. А церковь стоит, она большая, необычная по архитектуре, но находится в очень запущенном состоянии. Любопытно, что тут же, на усадебной территории, расположен заводик по розливу «Хотнинской» воды. Возможно, у его хозяина возникнет желание вдохнуть жизнь в это место. На мой взгляд, усадьба Перцовых перспективна. Ее большой плюс в том, что неподалеку, в Кырлае, находится музей Г.Тукая, который часто посещают туристы. Они могли бы заезжать и сюда. Кстати, в последнее время начал активно действовать историк и краевед Леонид Абрамов, который возит экскурсии именно по сельским усадьбам. Интересные факты рассказывает о дворянах.
Пустует барский дом в Куралово Спасского района. Место у него очень живописное, на высоком берегу Волги, с асфальтированной подъездной дорогой, да вдобавок вдали от транзитных магистралей. Вокруг — прекрасный парк. Но усадьба пустует и разрушается, так как располагавшаяся здесь школа переехала в новое здание. Идеальные условия для устройства элитного частного жилья! Однако ж хотелось бы, чтобы этот прекрасный памятник был открыт для доступа. Идеально — в качестве музея, дополняя в этом Долгую Поляну и Ленино-Кокушкино.
— Вы составили рейтинг инвестиционной привлекательности сельских усадеб нашего региона. Какие усадьбы оказались на верхних строчках?
— Наибольший рейтинг имеют три усадьбы — в Антоновке Спасского района, Теньках Камско-Устьинского и Усадах Высокогорского района. Чуть меньше потенциал у Тагашево, Турминского, Шурана и некоторых других. 45 из 91 усадьбы получили у меня меньше 9 баллов (из 28). В качестве факторов привлекательности я уделял внимание в основном особенностям местоположения.
— Это уже выбор живописных мест, а никак не исторического памятника…
— Да, когда о бывшей где-то усадьбе уже ничего не напоминает, а таких примеров у нас большинство, остается только оценивать изысканность выбора дворянами места для жизни, да вспоминать старые топонимы. Вообще идея этого рейтинга была в том, чтобы помочь инвестору правильно подобрать усадьбу под те или иные разумные цели. Конечно, чтобы сделать этот рейтинг официальным, его надо совершенствовать — это труд не одного человека. Но все меняется очень быстро. За городские памятники у нас, кажется, взялись с умом. Возможно, в недалеком будущем картина и с сельскими усадьбами будет другая. Лучше или хуже — пока непонятно. Впрочем, я надеюсь, что моя книга, а увидела свет она только-только, повлияет на ситуацию положительно. Хорошо будет, если ее пролистают главы районов республики, от которых многое зависит на местах. Я был бы рад распространить ее максимально полно — через республиканскую сеть библиотек, например, но пока не знаю, как к этому делу подступиться.
Интервью взяла Алсу ШАКИРОВА.