Это особое чувство — уборка хлебов. Когда стоишь на мостике плывущего по желтому морю комбайна и смотришь, как под лопастями мотовила наклоняются и, срезанные под корень, устремляются в чрево «степного корабля» стебли пшеницы. Рокочет двигатель, лязгают транспортеры. Хлебный дух витает над полем, в воздухе висит соломенно-земляная пыль. Радуешься каждому дуновению ветерка и глотку чистого воздуха.
Приятно и радостно, когда урожай хороший и бункер быстро наполняется янтарным зерном. Да еще грузовик «на подхвате»: только тормознул и включил сигнальную лампочку, а он тут как тут — подруливает под выгрузной шнек. Золотистая сыпучая струя устремляется в кузов. Стоишь на мостике, смотришь сверху, и чувствуешь в этот момент гордость за то большое и важное дело, которое ты выполняешь.
Человеку очень важно делать в этой жизни что-то значимое. Когда комбайнер видит, что в период жатвы он становится участником самого главного, самого решающего на селе действа, что и от него зависит конечный результат, он преображается, становится сильнее, ибо осознание значимости своей работы расщепляет даже ту энергию, которая прежде дремала. Работать по 18-20 часов в сутки практически без отдыха, а такое бывает сплошь и рядом, — это удел сильных и духом, и телом людей.
В страду очень важно, чтобы слаженно и бесперебойно работали все звенья уборочного конвейера: комбайны, звенья технического обслуживания и питания, транспорт, зерноток, элеватор… И как обидно бывает, когда «летит» вариатор или какая-нибудь втулка видавшего виды комбайна, и ты останавливаешься, выключаешь мотор, спускаешься с мостика вниз. И начинаешь в одиночку возиться с поломкой, с тоской глядя на плывущие мимо «степные корабли» своих товарищей.
У хлеба — крутой, капризный характер. Он будто живой — что в поле, что на току. И там, и тут любит быть в центре внимания. Чтобы вокруг него крутились и вертелись. Стоит зазеваться, промедлить, как тот, что в поле, начинает осыпаться, и потери невосполнимы. Проросшая по осени падалица станет памятником бесхозяйственности. Но и это не так обидно: сам напортачил, сам и расхлебываешь. А если дожди? Вот тут уж приходится страдать от бессилья. Против природы не попрешь.
На току — та же картина. Ссыпь из грузовика на площадку ворох и забудь о нем хотя бы на полдня, и запарит хлебушек, задышит горячим дыханием — такой сгодится уже только на фураж, да и тот еще спасти надо. Поэтому нерасторопных, неповоротливых, ленивых ток не терпит.
Хлеб — всему голова. Вот почему в страдную пору на селе спят мало. Все закручено вокруг хлеба. Всего один месяц высочайшего напряжения сил. Тридцать тяжелых дней. Чтобы за это время все зерно с полей — под крышу, в амбары. Подальше от сентябрьских дождей, от града, от ветров. Ибо хлеб — наше богатство. Несмотря ни на что — на гримасы рынка, рэкет перекупщиков, изношенность складов. Это — гарант нашей продовольственной безопасности, уверенности в завтрашнем дне, источник нашей гордости и чувства достоинства.
Владимир БЕЛОСКОВ.