3 декабря на большой сцене театра имени Камала казанскому зрителю был представлен дебютный спектакль Атнинского государственного драмтеатра «Заблудшая душа». Зал был полон.
В центре спектакля по пьесе М.Файзи «Заблудшая девушка» — любовная драма молодой особы, дочери оренбургского бая Мавии (Сирена Абдуллина). Она появляется на сцене с первых минут спектакля в окружении молоденьких деревенских девчонок, резвых хохотушек. На дворе-то весна, чего не веселиться? Мавия, в отличие от других, ведет себя сдержанно и в общих забавах не участвует. Причина зрителю как будто понятна: статус не позволяет, ведь она учительница. Но, оказывается, дело не только в этом.
Когда к девушкам присоединяются местные парни, она отзывает одного из них в сторону и заговаривает с ним. Он отвечает почтительно, как и положено говорить с учительницей. Мавия заходит и так, и эдак, делает туманные намеки, но все без толку. Наконец, устав ходить вокруг да около, открывает ему свое сердце: оказывается, он — предмет ее любовной тоски. Простак Самат (Рамис Галиев), ошарашенный признанием, не находит ничего лучше, как предложить учительнице жениться.
Мавия совсем не удивилась такой перспективе, чего, в общем-то, можно было от нее ожидать, как-никак, дочь бая. Казалось, лишь страх быть плохой невесткой удерживал ее от мезальянса. Горячо поддержал идею женитьбы другой герой пьесы, тоже учитель, которому Мавия открылась. Но при этом сказал, что не хочет, чтобы школьный коллектив лишился рабочей единицы. И все же, поколебавшись, Мавия покинула деревню.
Как выяснилось из второго акта, уехала в Уфу. Зрители узнают, что на новом месте героиня так и не забыла того, от кого сбежала. Признаться, это обстоятельство вызывает скорее недоумение, чем сочувствие зрителей. И причина тут в подаче образа актером Рамисом Галиевым. Ну чем, чем, — мысленно вопрошает зритель, — мог привлечь рафинированную особу этакий увалень? Где удальство, сила, бесстрашие, где пресловутая мощь характера «выходца из народа», которая одна может быть пружиной этой мелодрамы? Пусть актер не проявляет этих качеств явно, но дать нам почувствовать, что все это есть в герое, — стоило? В сцене встречи после долгой разлуки Самат заученно повторял реплику: «У меня жена и ребенок», чем вызывал невольный смех в зале. Конечно, остается надежда, что режиссер неспроста дал актеру свободу «самоневыражения», и где-нибудь в третьем акте этой игре наощупь найдется объяснение…
…В женской фигуре, свернувшейся клубком на простой лавке, трудно узнать Мавию. Но это она. Оказывается, родила ребенка — единственная встреча с Саматом в Уфе оказалась для нее роковой, и теперь она на самом дне общества, живет в чужом городишке, обретается на постоялом дворе, а пропитание добывает мытьем полов в номерах. Потерянная, сломленная, но все еще под дурманом чувств к деревенскому парню. Хозяйка двора, пекущаяся о своей выгоде, принуждает красавицу заняться проституцией. Загнанная в угол Мавия готова пойти на этот шаг. К счастью, на постоялом дворе в толпе зимогуров, работяг-перекати-поле, появляется Самат.
Оказывается, он потерял мать и ребенка, а жене дал развод. Теперь он свободен и никому ничего не должен, скитается по свету, все, что зарабатывает, пропивает с такими же, как он, непутевыми друзьями. В этой сцене актер наконец-то выглядит убедительным. Мавия соглашается разделить с ним эту зимогуровскую жизнь и провозглашает, держа в руках кружку с горячительным: «Раз мой муж — рабочий, то и я — рабочий!». Молодые как будто обрели, наконец, свое счастье. Компания пускается в пляс. Но танцуют зло, надрывно. И вот тут, когда они пляшут так резко, так нервно, заднее пространство сцены, которое до этого момента было скрыто в темноте, освещается, и мы видим всех персонажей пьесы — деревенских девушек и парней, так весело и беззаботно плясавших в первой сцене, сельского учителя, уфимских знакомых Мавии… Они стоят в ряд, не шелохнувшись. И смотрят безмолвно, с укоризной, как будто недовольны, как будто не одобряют ни этих плясок, ни выбора героини, ни всей этой «зимогуровской» жизни. Нет, пожалуй, это пляски не про счастливое будущее. Появляется чувство, что весь мир пьесы летит в тартарары.
Проходит мгновение, и оно тонет в аплодисментах. На сцену поднимаются зрители с букетами в руках. Огромную корзину от кого-то из аппарата президента водружают в центре. Для актеров, режиссера, директора и всей труппы Атнинского драматического театра — это событие: они только что впервые отыграли спектакль на большой сцене главного татарского театра республики.
Алсу ШАКИРОВА.