Сегодня, когда наши сограждане могут свободно исповедовать религию своих предков, нынешнему молодому поколению России трудно даже представить, что творилось в нашей стране в лихие годины воинствующего атеизма. Пришедшие к власти в 1917 году большевики объявили всему миру о строительстве нового общества, в котором не будет места для Бога.
Исключить из лексикона советских граждан слово Бог — такую задачу возложил на главного безбожника СССР Емельяна Ярославского товарищ Сталин. Для этой цели в стране еще в двадцатых годах создается «Союз воинствующих безбожников», который выпускал свою газету «Безбожник», публиковавшую низкопробные статейки, антирелигиозные частушки и оскорбительные для верующих карикатуры. Врагом номер один большевики объявили православие. Уже к концу двадцатых годов в Татарии были закрыты все монастыри и Казанская духовная академия, в стенах которой преподавали известные в России профессора из Казанского университета.
На крови мучеников
Еще летом 1922 года большевики провели ряд кощунственных акций — вскрытие мощей особо почитаемых на Руси святых. Так, в Свияжском монастыре местные коммунисты надругались над мощами святого Германа, а на территории бывшей обители устроили колонию, а затем — тюрьму для политических и уголовников. Та же участь постигла и Раифский Богородицкий монастырь. Политика воинствующего атеизма сопровождалась кампанией по изъятию церковных ценностей. В большинстве случаев церковь отдавала ценности добровольно. Что же касается столкновений в ряде случаев, то они были вызваны возмущением духовенства и верующих при виде того, как безбожники обращались с изъятыми ценностями: заталкивая в ящики снятые с икон серебряные ризы, уминали их ногами, бросали на пол и т. п.
Но самыми «черными» в истории православия стали первые годы безбожной пятилетки. Стремясь нанести церкви решающий удар, безбожники старались уничтожить лучших представителей религиозных мыслителей и ученых. С этим связано дело против преподавателей Казанской духовной академии и иерархов православной церкви, имевших среди паствы непререкаемый авторитет. Таковыми были епископ Яранский Нектарий (Трезвинский), викарный епископ Чистопольский Иоасав (Иван Удалов), а также бывший профессор Томского университета священник Я.Галахов — все они проживали в Казани на положении ссыльных. В сообщники к этим «церковникам-контрреволюционерам» чекисты зачислили профессоров Духовной академии В.Несмелова, М.Васильевского, И.Покровского, Е.Полянского, Н.Петрова. А чтобы придать делу массовость, число обвиняемых расширили до 33 человек, включив в него простых мирян, монахов и монахинь.
Их аресты совпали с начавшимся с конца 1929 года массовым закрытием и ликвидацией православных храмов Казани: все это происходило якобы «по требованию трудящихся», однако, похоже, что не все трудящиеся разделяли это требование. Так, в частности, в деле фигурировала распространяемая в районе казанского Заречья листовка, авторы которой, судя по утверждениям чекистов, угрожали взорвать пороховой завод в случае слома Ягодинской и Кизической церквей. А это уже возможность обвинить верующих в намерении совершить террористический акт против Советской власти. Впрочем, доказать причастность к авторству листовки кого-либо из арестованных чекистам так и не удалось, и в обвинении этот эпизод не фигурировал. Так что, вполне возможно, листовка эта могла быть плодом вымысла чекистов. Что же касается других «обвинений», то они в большинстве своем носили так называемый «общий» характер, однако все они сводились к тому, что члены церковно-монархической организации ставили перед собой конечной целью ни много, ни мало… свержение Советской власти. В основу «доказательств вины» легли дневниковые записи и разговоры арестованных. В оценке политической ситуации в стране они позволяли иметь свое собственное мнение. А Советы не терпели ни малейшего инакомыслия. Тем более, что в своих оценках экс-профессор и священник Галахов, к тому времени уже успевший отбыть четырехлетний срок в Туруханском крае, весьма резко высказывал свое отношение к проводимой коллективизации. Вот строки из его дневника: «Сталин решил ликвидировать кулака как класс. Во что обойдется этот опыт народу, удастся ли колхозная операция, каких кровавых слез она будет стоить миллионам, что будет в результате — руководители не могут сказать. Лучшая часть крестьянства русского обречена в жертву социальному Молоху». Однако разговоры и дневниковые записи еще не тянули на столь тяжкое обвинение, и к ним следователи добавили «материальную помощь» церковников своим единомышленникам, находящимся в ссылке и местах заключения. Деньги и посылки, доставляемые им через монахинь, дали основание следователям поставить вопрос о «финансовой поддержке» «контрреволюционеров». Следствие по делу шло более года, а «трудовая печать» пестрела заголовками статей о происках поповщины и мракобесов в рясах. Что касается приговора, то при всей надуманности «обвинений» «главари контрреворганизации» получили от 3 до 10 лет лагерей. Впоследствии многие из них были осуждены и репрессированы повторно.
«…гарантировать
соблюдение норм шариата…»
Эти слова — цитата из знаменитого Обращения Ленина ко всем мусульманам России, вышедшего в 1918 году. Однако как на деле «гарантировались» эти нормы?
Только в 1930 году, по данным муфтия Р.Фахрутдина, возглавлявшего в тот период Центральное Духовное управление мусульман, из 12000 мечетей было закрыто 10000, несмотря на протесты населения. Их власти передавали в пользование колхозам под склады. И это в лучшем случае. «Как свинья победила Коран» — под таким оскорбительно-броским заголовком вышла в те дни статья в газете «Кызыл Татарстан», автор которой с восторгом писал об открытии колхозной свинофермы в помещении бывшей мечети. Священнослужителей арестовывали десятками, судили по статье за антисоветскую агитацию и по этапу гнали на Соловки и на Колыму. До наших дней чудом сохранились записи из дневника известного еще до революции муллы, просветителя и журналиста Халила Ягдари, расстрелянного в ноябре 1938 года в Красноярске. Он, в частности, писал, что только в 1930 году на Беломорканале среди заключенных находилось более 500 мусульманских священнослужителей из Татарии.
Вот несколько примеров. В 1930 году был раскулачен и выслан в Магнитогорск имам-хатиб мечети села Большая Цильна Буденновского кантона Казанской губернии Лутфулла Туктамышев. В середине тридцатых он освободился, однако власти ненадолго оставили в покое отца пятерых детей. В 1937-м его вновь арестовали. На допросе у следователя его, скорее всего, силой заставили подписать следующее:
«...Я неоднократно говорил среди колхозников и единоличников, что Советская власть грабит всех крестьян, отбирает последний самовар. При царе Николае ничего не отбирали, а Советская власть приведет народ к гибели…». Постановлением «тройки» бывшего муллу приговорили к расстрелу.
Высшая мера — обычный приговор в подобных случаях. В том же кровавом тридцать седьмом был приговорен к расстрелу настоятель мечети села Ямашурма (Высокогорский район) С.Ахтямов только за то, что он «занимался религиозным просвещением среди женщин и детей», отвечая на вопросы, с которыми к нему обращались односельчане. И подобное творилось по всей республике.
Однако о том, что безбожная пятилетка с треском провалилась, свидетельствуют результаты Всесоюзной переписи: более половины граждан страны Советов (56,7 процента) в 1936 году не побоялись признать себя верующими. Виновниками провала переписи, как обычно, были объявлены священнослужители.
Настоятель мечети из села Черки-Дюртиле Буинского кантона Татарской АССР мулла Аминов был приговорен к расстрелу за то, что призывал единоверцев в переписных листах в графе «социальное положение» к слову «колхозник» добавлять слово «верующий». А в Высокогорском районе следователь НКВД выявил «межконфессиональную группу вредителей». В нее чекист, не смущаясь несуразности обвинений, помимо представителя православной церкви священника из села Соловцово Т.М.Дуракова зачислил также и мусульман — имама мечети Ташлы Ковали Ф.Шарафутдинова, мухтасиба Ф.Шамсутдинова, а также имама мечети села Мемдель В.Зарипова. Главным «грехом» обвиняемых стало то, что во время переписи под их влиянием жители нескольких деревень поголовно объявили себя верующими.
Провал штурма небес
Безбожная вакханалия в стране продолжалась вплоть до начала Великой Отечественной войны. К тому времени Сталин охладел к идее искоренения религии. Тем более, что главы таких влиятельных конфессий, как православие и ислам, с первых дней откликнулись на призыв вождя к защите Отечества. Уже в первые дни войны с таким призывом к верующим обратился патриарший местоблюститель митрополит Сергий. Начался сбор средств в помощь Красной Армии, в сентябре 1943 года Сталин принял в Кремле представителей церкви, создав Совет по делам РПЦ. А в мае 1942 года, в дни наступления немцев на Кавказ, газета «Труд» опубликовала обращение за подписью муфтия ЦДУМа Расули: «Мы ... хорошо помним слова великого Пророка Мухаммада: Любовь к Родине — от истинной веры. Помощь воину равносильна участию в сражении. Мирный труд мужчин и женщин, занявших рабочие места ушедших на фронт, равносилен участию в бою». На средства, собранные верующими — христианами и мусульманами — были построены танковые колонны и самолеты. С этого момента власть была вынуждена считаться с верующими и их духовными лидерами.
…Ушедшие в мир иной вожди земные так и не смогли вытравить из душ людей святое чувство веры. Веры, которая всегда помогала им в годины суровых испытаний и невзгод. Десятки новых церквей и мечетей, построенных в республике за последние десятилетия, — яркое свидетельство тому, что веру в людских душах наших людей нельзя убить никакими гонениями.
Артем СУББОТКИН.
Исключить из лексикона советских граждан слово Бог — такую задачу возложил на главного безбожника СССР Емельяна Ярославского товарищ Сталин. Для этой цели в стране еще в двадцатых годах создается «Союз воинствующих безбожников», который выпускал свою газету «Безбожник», публиковавшую низкопробные статейки, антирелигиозные частушки и оскорбительные для верующих карикатуры. Врагом номер один большевики объявили православие. Уже к концу двадцатых годов в Татарии были закрыты все монастыри и Казанская духовная академия, в стенах которой преподавали известные в России профессора из Казанского университета.
На крови мучеников
Еще летом 1922 года большевики провели ряд кощунственных акций — вскрытие мощей особо почитаемых на Руси святых. Так, в Свияжском монастыре местные коммунисты надругались над мощами святого Германа, а на территории бывшей обители устроили колонию, а затем — тюрьму для политических и уголовников. Та же участь постигла и Раифский Богородицкий монастырь. Политика воинствующего атеизма сопровождалась кампанией по изъятию церковных ценностей. В большинстве случаев церковь отдавала ценности добровольно. Что же касается столкновений в ряде случаев, то они были вызваны возмущением духовенства и верующих при виде того, как безбожники обращались с изъятыми ценностями: заталкивая в ящики снятые с икон серебряные ризы, уминали их ногами, бросали на пол и т. п.
Но самыми «черными» в истории православия стали первые годы безбожной пятилетки. Стремясь нанести церкви решающий удар, безбожники старались уничтожить лучших представителей религиозных мыслителей и ученых. С этим связано дело против преподавателей Казанской духовной академии и иерархов православной церкви, имевших среди паствы непререкаемый авторитет. Таковыми были епископ Яранский Нектарий (Трезвинский), викарный епископ Чистопольский Иоасав (Иван Удалов), а также бывший профессор Томского университета священник Я.Галахов — все они проживали в Казани на положении ссыльных. В сообщники к этим «церковникам-контрреволюционерам» чекисты зачислили профессоров Духовной академии В.Несмелова, М.Васильевского, И.Покровского, Е.Полянского, Н.Петрова. А чтобы придать делу массовость, число обвиняемых расширили до 33 человек, включив в него простых мирян, монахов и монахинь.
Их аресты совпали с начавшимся с конца 1929 года массовым закрытием и ликвидацией православных храмов Казани: все это происходило якобы «по требованию трудящихся», однако, похоже, что не все трудящиеся разделяли это требование. Так, в частности, в деле фигурировала распространяемая в районе казанского Заречья листовка, авторы которой, судя по утверждениям чекистов, угрожали взорвать пороховой завод в случае слома Ягодинской и Кизической церквей. А это уже возможность обвинить верующих в намерении совершить террористический акт против Советской власти. Впрочем, доказать причастность к авторству листовки кого-либо из арестованных чекистам так и не удалось, и в обвинении этот эпизод не фигурировал. Так что, вполне возможно, листовка эта могла быть плодом вымысла чекистов. Что же касается других «обвинений», то они в большинстве своем носили так называемый «общий» характер, однако все они сводились к тому, что члены церковно-монархической организации ставили перед собой конечной целью ни много, ни мало… свержение Советской власти. В основу «доказательств вины» легли дневниковые записи и разговоры арестованных. В оценке политической ситуации в стране они позволяли иметь свое собственное мнение. А Советы не терпели ни малейшего инакомыслия. Тем более, что в своих оценках экс-профессор и священник Галахов, к тому времени уже успевший отбыть четырехлетний срок в Туруханском крае, весьма резко высказывал свое отношение к проводимой коллективизации. Вот строки из его дневника: «Сталин решил ликвидировать кулака как класс. Во что обойдется этот опыт народу, удастся ли колхозная операция, каких кровавых слез она будет стоить миллионам, что будет в результате — руководители не могут сказать. Лучшая часть крестьянства русского обречена в жертву социальному Молоху». Однако разговоры и дневниковые записи еще не тянули на столь тяжкое обвинение, и к ним следователи добавили «материальную помощь» церковников своим единомышленникам, находящимся в ссылке и местах заключения. Деньги и посылки, доставляемые им через монахинь, дали основание следователям поставить вопрос о «финансовой поддержке» «контрреволюционеров». Следствие по делу шло более года, а «трудовая печать» пестрела заголовками статей о происках поповщины и мракобесов в рясах. Что касается приговора, то при всей надуманности «обвинений» «главари контрреворганизации» получили от 3 до 10 лет лагерей. Впоследствии многие из них были осуждены и репрессированы повторно.
«…гарантировать
соблюдение норм шариата…»
Эти слова — цитата из знаменитого Обращения Ленина ко всем мусульманам России, вышедшего в 1918 году. Однако как на деле «гарантировались» эти нормы?
Только в 1930 году, по данным муфтия Р.Фахрутдина, возглавлявшего в тот период Центральное Духовное управление мусульман, из 12000 мечетей было закрыто 10000, несмотря на протесты населения. Их власти передавали в пользование колхозам под склады. И это в лучшем случае. «Как свинья победила Коран» — под таким оскорбительно-броским заголовком вышла в те дни статья в газете «Кызыл Татарстан», автор которой с восторгом писал об открытии колхозной свинофермы в помещении бывшей мечети. Священнослужителей арестовывали десятками, судили по статье за антисоветскую агитацию и по этапу гнали на Соловки и на Колыму. До наших дней чудом сохранились записи из дневника известного еще до революции муллы, просветителя и журналиста Халила Ягдари, расстрелянного в ноябре 1938 года в Красноярске. Он, в частности, писал, что только в 1930 году на Беломорканале среди заключенных находилось более 500 мусульманских священнослужителей из Татарии.
Вот несколько примеров. В 1930 году был раскулачен и выслан в Магнитогорск имам-хатиб мечети села Большая Цильна Буденновского кантона Казанской губернии Лутфулла Туктамышев. В середине тридцатых он освободился, однако власти ненадолго оставили в покое отца пятерых детей. В 1937-м его вновь арестовали. На допросе у следователя его, скорее всего, силой заставили подписать следующее:
«...Я неоднократно говорил среди колхозников и единоличников, что Советская власть грабит всех крестьян, отбирает последний самовар. При царе Николае ничего не отбирали, а Советская власть приведет народ к гибели…». Постановлением «тройки» бывшего муллу приговорили к расстрелу.
Высшая мера — обычный приговор в подобных случаях. В том же кровавом тридцать седьмом был приговорен к расстрелу настоятель мечети села Ямашурма (Высокогорский район) С.Ахтямов только за то, что он «занимался религиозным просвещением среди женщин и детей», отвечая на вопросы, с которыми к нему обращались односельчане. И подобное творилось по всей республике.
Однако о том, что безбожная пятилетка с треском провалилась, свидетельствуют результаты Всесоюзной переписи: более половины граждан страны Советов (56,7 процента) в 1936 году не побоялись признать себя верующими. Виновниками провала переписи, как обычно, были объявлены священнослужители.
Настоятель мечети из села Черки-Дюртиле Буинского кантона Татарской АССР мулла Аминов был приговорен к расстрелу за то, что призывал единоверцев в переписных листах в графе «социальное положение» к слову «колхозник» добавлять слово «верующий». А в Высокогорском районе следователь НКВД выявил «межконфессиональную группу вредителей». В нее чекист, не смущаясь несуразности обвинений, помимо представителя православной церкви священника из села Соловцово Т.М.Дуракова зачислил также и мусульман — имама мечети Ташлы Ковали Ф.Шарафутдинова, мухтасиба Ф.Шамсутдинова, а также имама мечети села Мемдель В.Зарипова. Главным «грехом» обвиняемых стало то, что во время переписи под их влиянием жители нескольких деревень поголовно объявили себя верующими.
Провал штурма небес
Безбожная вакханалия в стране продолжалась вплоть до начала Великой Отечественной войны. К тому времени Сталин охладел к идее искоренения религии. Тем более, что главы таких влиятельных конфессий, как православие и ислам, с первых дней откликнулись на призыв вождя к защите Отечества. Уже в первые дни войны с таким призывом к верующим обратился патриарший местоблюститель митрополит Сергий. Начался сбор средств в помощь Красной Армии, в сентябре 1943 года Сталин принял в Кремле представителей церкви, создав Совет по делам РПЦ. А в мае 1942 года, в дни наступления немцев на Кавказ, газета «Труд» опубликовала обращение за подписью муфтия ЦДУМа Расули: «Мы ... хорошо помним слова великого Пророка Мухаммада: Любовь к Родине — от истинной веры. Помощь воину равносильна участию в сражении. Мирный труд мужчин и женщин, занявших рабочие места ушедших на фронт, равносилен участию в бою». На средства, собранные верующими — христианами и мусульманами — были построены танковые колонны и самолеты. С этого момента власть была вынуждена считаться с верующими и их духовными лидерами.
…Ушедшие в мир иной вожди земные так и не смогли вытравить из душ людей святое чувство веры. Веры, которая всегда помогала им в годины суровых испытаний и невзгод. Десятки новых церквей и мечетей, построенных в республике за последние десятилетия, — яркое свидетельство тому, что веру в людских душах наших людей нельзя убить никакими гонениями.
Артем СУББОТКИН.