Или разговоры «под сенокос» о «земных людях», Зеппе Хольцере, индюшачьей ферме и творчестве, которые
наш корреспондент вела в Больших и Малых Ключах
— Давайте сначала на поля съездим, — предложил Владимир Зайцев, когда он вместе с Маратом подъехал к почте в Больших Ключах, где ждала их я. — Туда дорогущую голландскую технику пригнали, чтобы сорняки травить. Нет, вы подумайте, покупать заграничную технику за большие деньги, чтобы потом свою землю жизни лишать!
Когда мы приехали, никакой техники уже не было, а поля и в самом деле были желто-серого цвета от спаленных сорняков. «Тут, видимо, инвестор будет рапс сеять», — делюсь информацией, почерпнутой в кабинете главы сельского поселения Валентины Когогиной. Сбоку в тени придорожных деревьев жмется новенький чистенький вагончик, рядом — баки с маслянисто поблескивающей жидкостью. В дверном проеме вагончика появляется полноватый мужчина и, лениво улыбаясь, объясняет, что протравитель действует только на сорняки, а рапсу от него никакого вреда не будет. «Химия, которая вредит одним растениям и не вредит другим, ну-ну. Но раз хозяева так сказали, то надо верить», — ответил Владимир заспанному «наемному убийце».
И мы еще долго едем по проселочной дороге вдоль полей с мертвой растительностью.
— К сожалению, таких, кто готов в будке жить, водку жрать и ядохимикатами землю травить, много, — рассуждает Зайцев. — И как это называется, говорите? Обработка земли? Ну, придумали же слово, чтобы срам прикрыть. После такой «обработки» стоки к нам в озера текут.
— Ну а как иначе с сорняками-то бороться? — спрашиваю.
— А вы Зеппа Хольцера читали? — вступает в разговор Марат. — Это известный австрийский фермер, основоположник пермакультуры. Он пишет, что не существует сорняков, вредителей, неудобиц; только люди, не способные понять мироздание и природу, борются с ней. Чрезмерная популяция растений и животных, «сорняков» и вредителей происходит тогда, когда человек неверно управляет.
— Мы в отличие от этих инвесторов хотим природу понять, — добавляет Владимир. — Кстати, я заметил, что чем выше образование человека, тем труднее ему это сделать. А из наших ребят хуже всего процесс адаптации к жизни на земле идет — вы не поверите — у выпускника сельхозакадемии.
Да, это как у женщин с родами. Говорят, что чем менее она образована, тем легче рожает.
Владимир Зайцев уже десятый год, как бороду отращивает и, как он выражается, местность в Малых Ключах изучает… В этом селе прописаны еще восемь человек коренных жителей, но летом тут, как и во всем Большеключинском сельском поселении, довольно многолюдно из-за дачников. Под их запросы и «ассортиментничают» сельчане: держат коз, пасеки (благо места-то хорошие, рядом — Раифский участок Волго-Камского заповедника), выращивают рассаду. Крупных ЛПХ — раз, два — и обчелся: козья ферма Трофимовой и Талаев с его шестью дойными коровами, молодняком, свинками, птицей. Да инвестор в этом году оживился, посадил картофель на 80 гектарах, горох сеет, а Казанский жиркомбинат на его землях растит рапс… Когда-то в Малых Ключах была своя школа, а уж Большие знали даже за пределами района из-за крупного птицеводческого хозяйства. Имелась там и своя молочно-товарная ферма. Последняя — в усеченном варианте, живет и поныне, но Когогина опасается, что инвестор, «Татагроэксим», вот-вот ее ликвидирует. На месте же птицеводческой фермы теперь индюшачья, единственная пока в Большеключинском поселении с «семейным» статусом. Бывшее коллективное хозяйство теперь в собственности у Нафика и Ильнура Мадьяровых. 12 июня они заселили новый птичник почти пятью тысячами суточных индюшек, теперь растят их до 45-дневного «возраста» и — пустят в реализацию. Одновременно возводят новые корпуса, ремонтируют старые. План Мадьяровых — довести в этом году объем взращенной птицы до тысячи тонн (а если считать по поголовью, то до ста тысяч голов), в следующем увеличить его до трех тысяч, в дальнейшем — до пяти и более.
Ну, а пока Мадьяровы налаживают серьезное по вложениям и современное по технологиям производство индюшатины, которое обещает обойти по мощности уже известное в республике КФХ «Марс», в соседнем селе живут совсем другими думами. И тоже ведут хозяйство — на свой лад.
— Мой годовой доход десять тысяч рублей, — рассказывает Зайцев. — Крошечная сумма, согласен. И тем не менее я кормлю свою семью, себя. У меня коз больше десяти. Продаем молоко, мед с пасеки. Я не гонюсь за прибылями, мне важно научиться жить в согласии с природой. Научить своих сыновей любить землю. Я рассчитываю на то, что они останутся здесь, на этой земле, — излагал свои мысли Владимир, пока мы угощались сырниками с медом.
…Идем по зайцевским владениям, проходим мимо посаженных им вместе с друзьями-единомышленниками деревьев. Те, что постарше, поднялись уже выше человеческого роста. Березы, липы, ели, пихты, кедры, всего тысяча, основа будущего леса. В котором, обещает Владимир, забьют родники. Удивительно, правда, устроена природа? «Ведь главное для человека — творчески реализоваться. А назовите мне источник творчества лучший, чем земля», — рассуждает мой собеседник, ведя меня вдоль живой изгороди (вместо забора) из боярышника.
Выходим к озеру. Оно рукотворное, на месте болота, но не пруд, так как, судя по всему, с его дна бьет ключ. Превращая болото в озеро, малоключинцы вынесли со дна даже мотороллер, а ила вывезли полторы тысячи (!) телег. Углубленный котлован наполнился водой, теперь там купаются, берут воду для полива. В прошлом году озеро снова чистили, так как дно там неглубокое, быстро зарастает рогозом.
В мой приезд косили сено. Глядя, как мужчины вечером сгружают его в сарай на антресоли, спросила: «Это что, опрощение а-ля Лев Толстой, дауншифтинг или деревенскими хотите стать?»
— Нет, — ответил Марат. — Земными. Деревня, к которой мы привыкли, изжила себя... А у моих родителей на деревню вообще аллергия. В смысле, они не против туда приезжать, но чтобы жить — нет. Они даже мысли не допускают, что я могу захотеть вернуться в деревню.
— Да, — подтверждает Екатерина, племянница Владимира. — Мой отец занимает довольно высокий пост в Чувашии и при случае предлагает мне помощь. Но какую: квартиру тебе купим, говорит, работу найдем, только возвращайся. А мне такая помощь не нужна.
На участках Марата и Николая заложены фундаменты под их будущие дома. Однако ж на десять тысяч дохода их не построишь, тем более что на эти деньги покупаются продукты — крупа, соль, сахар (вино ставят), сухофрукты.
— Что дальше? — спрашиваю и «примеряю» на них семейную ферму — нынче это в моде. Нет, горловина жмет, да и скроено не по лекалам владимировой души.
Ведь если своя семейная ферма, значит, надо становиться индивидуальным предпринимателем и — вперед, в эту кутерьму с кредитами, отчетами, и в конечном итоге — опять служить тому миру, из которого Владимир сбежал. Да, он готов зарабатывать, но не выращиванием КРС, а продажей органических, то есть экологически чистых, выращенных без применения пестицидов и минеральных удобрений, овощей. А для этого нужна еще земля, нужна техника (пока у ребят старый УАЗ с прицепом да лошадка). Ну, скажете вы, и привереда. И тем не менее его можно понять: мяса он не ест, коровье молоко считает не очень подходящим по составу человеку, куда лучше, говорит, козье. А переступать через себя, продавая другим то, что он не ест сам, не считает возможным.
Чудак-человек, — говорят про таких. Ссылаясь на статью в конституции, Владимир говорит Когогиной: «Вы после меня тут главная». Ну разве не чудак?
Однако, судя по тому, что говорила Валентина Когогина, не одному только Зайцеву открыть семейную ферму в их поселении проблематично: нет свободной земли (она с начала 2000-х у инвестора), у людей нет достаточного первоначального капитала (нужно не меньше миллиона), есть трудности на этапе оформления документов. Так, по словам главы поселения, Владимир Таласов безуспешно пытается получить кредит на покупку трактора, потому что нигде не работает, кроме своего хозяйства, а значит, нет у него и доходов — тех, которые могли бы быть предъявлены банку.
Но если вся земля у инвестора, на что рассчитывает Зайцев? А ведь на что-то же он рассчитывает и надеется! Писал по инстанциям, добиваясь, чтобы в Малых Ключах проложили асфальтированную дорогу, потом подолгу ломал голову над официальными ответами. Но так и не понял (да и не он один), чем же у нас государственная власть от муниципальной отличается? Папочка с документами получилась внушительная, но словами дорогу не вымостишь, так что работали дедовским методом и сделали насыпные дамбы.
Отсутствие дорог, кроме дефицита земли, еще одно серьезное препятствие на пути развития таких вот «родовых поместий», как у Владимира Зайцева. Валентина Когогина, когда ей сказали, что еще одна семейная пара (она — заслуженный врач республики, он — архитектор) тоже собралась переехать в Малые Ключи, продав квартиру в городе, сразу предупредила: можете, конечно, переезжать, но имейте в виду, что дорог нет и не предвидится.
Кстати, год назад Владимир с друзьями посадил вдоль дорог, идущих по селу, березки, чтобы зимой, когда заметет, по ним ориентироваться. «У нас же тут никто не чистит. Сами тропочку протаптываем», — поясняет. Но придорожную аллею кто-то из местных жителей (читай: дачников) вырубил. А потом еще жалобу написали на Зайцева: мол, самовольно сажает деревья. «Деревья никому больно-то не нужны в личных подсобных хозяйствах, потому что они влагу изымают из почвы», — пояснила реакцию людей глава поселения.
…Я возвращалась из Малых Ключей в Казань в машине человека по имени Альфир. Не знаю, зачем, но он стал разъяснять мне, что же я видела у Владимира Зайцева. Из его слов получалось, что это «обычная деревенская жизнь, и в деревне все так живут». В чем пытался меня убедить? В том, что Зайцев и другие — это обычные деревенские люди? Или хотел оградить своих друзей от возможных обвинений в «сектантстве» и клейма «анастасиевцев»?
Скорее последнее, потому что я не думаю, чтобы Альфир не подпал под обаяние малоключинской жизни, не почувствовал ее поэзии. Жить как Зайцев вряд ли у кого получится. Для этого надо быть им. И девятилетний отрезок его жизни, который он провел в Малых Ключах, язык не поворачивается назвать «экспериментом». Это уникальное явление, которое в силу своей подвижнической сути не будет масс-продуктом.
… Людей, увлеченных идеей создания «родовых поместий» (а также экопоселений и иными подобными течениями), в России не так уж и мало. В нашей республике они тоже есть. И деятельность по устройству «родовых поместий» чаще смахивает на разновидность дачного отдыха. Люди ставят домики (или даже вагончики) на гектаре земли, засевают его кедрами и живут там все лето или в выходные. При этом даже не являясь ни арендодателями земли, ни ее собственниками. Кто-то называет их фантазерами, кто-то считает этакими неохиппи российского пошиба. Владимир Зайцев — один из немногих, кто планомерно оживляет идею «родовых поместий». Он не показался мне ни фантазером (хотя подвижнический дух его деятельности явственен), ни «асоциальным элементом». Все, что он говорит и делает, продуманно. Конечно, мне, как автору, хочется рассказать о каких-то невероятных успехах своего героя, например, о том, что он уже выращивает органические продукты и успешно реализует их под своим торговым брендом, что все домохозяйки в восторге от того, что могут, наконец, кормить детей едой без химии, и в воздух чепчики бросают… Но ведь это я рассуждаю, опять же, с позиций общества, в котором время — это всего лишь деньги, а не путь познания себя, мира и природы. Так что свой чепчик я все-таки подброшу: «Зайцеву ура!»
Алсу ШАКИРОВА.