Белые снега укрыли поля арских просторов. Вот-вот проснутся ручьи, и изумрудная зелень озимых проклюнется сквозь талые снега. На околице деревни звучит курай. И как чуден этот тонкий голосок на фоне реки, на фоне уплывающих в сторону города облаков! Рустем следит за ними, не отнимая курая от губ, и мелодия получается особенно напевной и чудной. Мальчик купил курай у старого мастера, который делает разные национальные инструменты. Это удивительный человек. Он говорит неторопливо, присказками и в его речи так много старинных татарских слов. Он очень добрый, этот Саид абый. А руки у него золотые. Он может настроить самый расстроенный рояль. А ведь это сложный инструмент, ведь в нем очень много клавиш и каждая звучит по-своему. То ли дело тальян или курай. У Рустема это первый курай. Так хорошо играть под весенним небом, сочинять что-то свое. И все, что сегодня придумал, он сыграет Саиду абый.
Саид Шарафеев родился в довоенном тридцатом году. Ему, крестьянскому мальчишке из глубинной арской деревушки, выпало голодное и холодное детство. Впрочем, при любых обстоятельствах пацаны остаются пацанами. И хоть рано стал помогать взрослым, хватало времени для игр и забав.
А еще мальчишка любил ходить на кладбище, где было семь могил его прадедов. Он гладил камни с надписями из арабской вязи: Шарафи, Хамза, Даут, Джамалетдин, Сиразетдин… Старался нехитрым детским воображением воссоздать их облики. Родные говорили, что сам Саид — просто копия деда Шарафи, которого многие в ту пору еще помнили.
Теперь, на склоне лет, оглядываясь назад, Саид Шарафеев с удивлением понимает, что всю жизнь старался быть первым, преуспеть в любом деле. Случайно ли? Ведь начиналось все опять же тогда, в детстве, когда он сердцем прикоснулся к истокам своего рода.
Вот вроде забава — игра на гармошке. Ею владел в совершенстве дядя Саида, живущий по соседству. И Саид вместе с братишкой спешил к нему на учебу в свое свободное время. Уже к десяти годам он мог на слух подбирать любую мелодию. Дядя к тому же был мастером по гармоням. И племянник не мог не овладеть этим делом. Вместе они ремонтировали тальяны, сами изготавливали их.
А потом началась Великая Отечественная. Отец и дядя ушли на фронт. Отцу Саида посчастливилось вернуться с войны. Но дядя пропал без вести. Многие из знавших его тогда горевали. Но нашлись и такие, которые донесли. Кто же у них по ночам в бане на гармошке играет, если не дезертир Шарафеев?
А то был братишка Саида, который все тянул и тянул меха, пытаясь разрушить тот диссонанс, возникший в доме со страшным известием: «Пропал без вести».
Приехали по доносу. Подкрались к бане. А там мальчишка. Ну, дали ему подзатыльник за пустые хлопоты и были таковы.
Саид тогда понял, что не все в жизни однозначно, что есть в ней несправедливость и зло. Наверное, тогда и кончилось для него детство.
На службу Саид призывался уже в Арске, где их семья смогла купить небольшой домик. В армии он стал лучшим связистом своего подразделения. Его послали на учебу. А когда училище закончил, то пришла какая-то важная дама и предложила Саиду остаться в Москве, как самому одаренному выпускнику. Дали им с женой комнату (к тому времени он женился) в доме, где жил легендарный Алексей Маресьев.
Судьба многих ведет по жизни своими непонятными путями. Вот приехал двоюродный брат Саида и сманил их в Донецк за шахтерской романтикой. Профессия шахтера в те времена была весьма почетна. И там, на шахте, Саид работал по-шарафеевски — ставил рекорды. Его знал весь Донбасс. Но однажды попал под завал. Жив остался, но позвоночник повредил. Два года пролежал на больничной койке, молился. Но случилось чудо, в город заглянуло какое-то знаменитое светило из-за границы с новой методикой лечения подобных заболеваний. Так что Саид встал. Но о работе на шахте и речи не могло быть. И решили они с женой и сыном вернуться домой — в Арск. Первым делом поспешил он в родную деревеньку на старое кладбище. А там надгробий уже нет, все заросло бурьяном, полное забвение. Смахнул слезу Саид и поклялся все привести в порядок. Он истинно верил, что спасение к нему пришло и от предков, к которым так страстно взывал о помощи.
И началась для семьи Саида новая жизнь. Свое новое дело он нашел среди детей. Сегодня это учреждение называется Домом искусств. Саид абый ремонтирует и настраивает баяны, гармони, аккордеоны, пианино. Любому инструменту, который другой бы мастер выбросил на свалку, он дает вторую жизнь. А потом на этих инструментах дети Арска учатся музыке.
Но не только инструментами он занимается, еще чинит обувь.
У него есть дети, но они далеко. Однако он с женой не одинок, встречает ребятишек, что заглядывают к нему в мастерскую, как своих внучат. Их одаренность уже не поражает его. Он знает, что дети в самых отдаленных татарских деревнях рождаются с музыкой в сердце. Почему? На этот вопрос он ответить не может.
Родная деревня, окруженная лугами, полными звенящих синих колокольчиков, белыми трепетными ромашками, кивающими головками... Сколько детских надежд ты хранила, скольких юных дарований взрастила и выпустила из-под своего крыла в просторы городов. Но и уехав, они никогда не забудут свою первую мелодию, напетую детскою доверчивою душой речке родной, полям, облакам. Они никогда не забудут свою малую родину. Как не забыл свою родную деревню Саид Шарафеев.
Родная деревня Сиза — как она там? Скоро Саид абый со своими близкими опять туда поедет, чтобы навести порядок на старинном кладбище и обрести душевные силы от предков своего древнего рода.
Людмила СУХАНОВА,
сотрудник РНМЦ.
Фото А.НАСЫРОВА.