Как ни крути, а трудно повышать деловую активность на селе, когда там людей рождается меньше, чем умирает. Вот данные за 2015 год по Буинскому району: за год там естественная убыль составила 172 человека. Будто целой деревни не стало.
А на днях довелось побывать в Бюрганском сельском поселении этого района. В том же справочнике зафиксировано количество жителей — 791. В прошлую же пятницу секретарь исполкома Бюрганского СП Алена Мужикова проинформировала, что на данный момент проживает 769 человек. За два года — минус 22. Грустно. И особенно потому, что процесс какойто необратимый, будто снежный ком катится с горы.
Когда в том или ином поселении наличествует такая заунывная демография, сразу понимаешь: на селе пенсионеров больше, чем молодежи. Молодежь уезжает. И это несмотря на то, что в республике работают десятки программ социального переустройства села. А когда начинаешь спрашивать о причинах, говорят все больше про политику.
Но вот мы стоим возле усадьбы главы КФХ Раиля Хисамова. Четыре года он работал генеральным директором ОАО «ВаминБуа». А когда холдинг обанкротился, никуда не уехал с малой родины, а стал фермером: разводит лошадей, выращивает зерновые и кормовые культуры. По правде сказать, когда с ним беседовал, не почувствовал в человеке особого энтузиазма. И дело оказалось не только в слякотной погоде прошлой недели.
— Вон, опять поехали… , — с какойто безнадегой в голосе произнес он, кивнув в сторону дороги.
Я оглянулся: по шоссе ехала райповская автолавка. Одна из тех ста, которыми обзавелись организации Татпотребсоюза с ощутимой поддержкой из республиканского бюджета. Основное предназначение таких автолавок — торговое обслуживание малых населенных пунктов.
— И куда она едет? — спрашиваю Раиля Загитовича. — И почему такая досада в вашем голосе?
— Так ведь едет она в село Старые Бурундуки. А там — мой магазин. Который я, наверное, скоро закрою…
Когда село начинает умирать? Когда у его жителей в душе чтото надламывается. Но еще более этот процесс ускоряется, когда надламывается предприниматель.
Ктото, возможно, спросит: но причем здесь автолавка? А дело в том, что в селах и деревнях, где жителей набирается едва сто человек, причем большинство — пенсионеры, вести торговлю — история весьма драматичная. Выручка — минимальная, а помещение содержать надо — тепло, электричество, налоги, да еще зарплата продавцу, плюс доставка товара. И это не говоря уже об «усушкеутруске», от которой тоже никуда не денешься. И когда в конце месяца предприниматель, обслуживающий малый населенный пункт, сводит «дебет с кредитом», часто задумывается о том, а стоит ли продолжать?
А тут еще автолавка! Да еще три раза в неделю. Откуда она взялась?
С одной стороны, рынок есть рынок. Чтобы вафли во рту не мялись, а как и положено — хрустели, конкуренция нужна. Для населения конкуренция в торговле — это благо. Это — сегодня.
Но что будет завтра? А завтра Раиль Хисамов свой магазин в Старых Бурундуках закроет. И что дальше? Ладно, если автолавка будет ездить. Но ездитто она пока потому, что из республиканского бюджета системе потребительской кооперации выделяют дотации на обслуживание малых населенных пунктов, расположенных дальше 11 км от райцентров. Недавно, например, на это дело Татпотребсоюз получил 60 млн. рублей. Заметим: предприниматель такой дотации почемуто не имеет. А если доходы республиканского бюджета упадут? Времято вон какое. Где гарантия, что Старые Бурундуки не будут брошены на произвол судьбы?
Конечно, стариков не бросят. По крайней мере, у нас, в Татарстане. Хотя бы потому, что мы — пока еще люди. И можно приводить много примеров, когда одиноких пенсионеров обслуживают даже не служба социальной помощи — такая служба тоже есть, но и, к примеру, родственники, соседи, школьники.
Но это — форсмажор. Это — не государственный подход. Нужны меры более надежные, устойчивые, гарантированные. В связи с этим возникает вопрос: а нужно ли искусственно создавать конкуренцию по торговому обслуживанию населения в тех населенных пунктах, где этого населениято почти не осталось? Правильно ли выкорчевывать оттуда таким образом местных предпринимателей, тех, кто взялся за обслуживание малых населенных пунктов даже не столько ради личной выгоды, а потому, что они в этих местах родились, выросли, их знают и они многих знают. У них выручкито в таких магазинах бывает от силы 34 тысячи рублей в день, а то и меньше. А тут еще дотированная государством автолавка.
И вот какое весьма неожиданное заявление по этому поводу довелось услышать от первого заместителя председателя правления Татпотребсоюза Рашата Шаймарданова.
— Графики выездов автолавок составляются и утверждаются в исполкомах районов таким образом, чтобы не заезжать в те населенные пункты, где есть стационарные магазины.
Вот тебе раз! Оказывается, стратегиято тут продуманная. А как же Старые Бурундуки? Выясняем. И оказывается, что в графике торгового обслуживания автолавками это село не значится. Почему же они ездят, да еще три раза в неделю. Оказывается, в графике значится деревня Чувашский Саракамыш. По форме — не подкопаешься. А по сути — Старые Бурундуки и Чувашский Саракамыш уже слились в один населенный пункт. Вот как.
Значит, все дело — в позиции местных властей? Какова же она?
— Местная власть заинтересована, чтобы у населения был выбор товаров, чтобы продукты были свежими и с невысокой наценкой, но при этом мы не хотим, чтобы наши местные предприниматели банкротились, — говорит глава Бюрганского сельского поселения Ирина Малышева. — Ведь продавец с автолавки не будет давать сельчанам продукты в долг, как это делают наши местные предприниматели...
В буинских селах и деревнях ситуация с магазинной выручкой обостряется еще и потому, что значительная часть трудоспособного населения работает в агрофирмах и предприятиях ОАО ХК «Ак Барс», а там зарплата выдается нерегулярно, с задержками по дватри месяца, а то и более. Вот и прижилась в местных магазинах система долговых обязательств — товары нередко отпускаются в долг под запись.
— Проблема еще в том, что нас особото и не спрашивают, нужна нам автолавка или нет, графики их поездок составляются «наверху», — говорит Ирина Валерьевна.
Вот примерно так. В шахматах позиция, когда какой бы ход ни сделал — все плохо, называется цугцванг. В Буинском районе, а конкретно в Бюрганском поселении тоже нет четкой позиции по автолавкам. В этом деле куда ни кинь — всюду клин.
…И все же кажется, что бюрганцы не пропадут. Потому что замешаны они, похоже, на тесте с хорошей клейковиной. Да, в трех населенных пунктах поселения из 338 дворов 53 пустует — это горькая правда. Но в то же время здесь созданы и работают 6 крестьянскофермерских хозяйств. Сельчане содержат 272 головы крупного рогатого скота, в том числе 118 коров. Заметим, год назад буренок было 95. Галина Алексеева из деревни Чувашский Саракамыш держит 5 дойных коров, 4 коровы — Нетфулла Шакиров, несколько семей держат по три дойные коровы…
Мы подъезжаем к семейной ферме Гайнутдиновых в Бюрганах. Ферма из кирпича, в ней содержатся 35 дойных коров и 13 нетелей. Да еще имеется 57 голов молодняка КРС, для которого рядом почти достроено еще одно капитальное помещение из блоков.
Это сказать только легко, а на деле перед глазами — 56 миллионов рублей средств. Это как минимум. И это не богатый батюшка оставил Гайнутдиновым наследство.
— Мы с Иршатом поженились в 1989 году после окончания Казанского сельхозинститута. Он получил специальность инженера, я — бухгалтераэкономиста, — рассказывает глава КФХ Милеуша Гайнутдинова. — У нас свой дом, и всегда на подворье было много скота: доходило до 14 голов КРС, в том числе 4 коровы. Когда обанкротился агрохолдинг «Вамин», где мы работали, всерьез задумались о создании собственного хозяйства. А тут в 2012 году появилась федеральная программа с поддержкой начинающих фермеров. Мы в нее включились и выиграли грант на 1,5 миллиона рублей. Вот с такой помощью и построили ферму…
А где взяли столько коров? Оказывается, Гайнутдиновы их сами вырастили. Покупать в племенных хозяйствах было слишком дорого, а в большие кредиты влезать не хотелось. Вот и стали покупать маленьких телочек у населения, доводя до случного возраста.
— Разные у нас есть коровы, одни больше 20 килограммов молока дают в день, другие — 10, таких мы постепенно будем менять. Все коровы, которых мы вырастили, пока доятся, ни одну не выбраковали, — говорит Милеуша Гаязетдиновна.
У Гайнутдиновых в аренде 271 гектар земли, в том числе 88 гектаров — из госфонда, остальные — паевые. Выращивают многолетние травы на сено, зерновые и сахарную свеклу. Рядом с фермой стоят скирды сена, соломы, заполнена до отказа сенажом облицованная траншея. Зерно хранится на складе брата Иршата — Рената Гайнутдинова. У братьев производственные отношения складываются на основе взаимопомощи. Иршат с сыном помогают Ренату Хафизовичу в период напряженных сезонных работ, а тот выделяет соседям технику, предоставляет склады. Ренат Хафизович фермерствует давно и весьма успешно — он один из первых фермеров района, поэтому считает своим долгом помогать.
Гайнутдиновы наполнены оптимизмом. И главная причина этого — их сын Ильнар. Он тоже инженер с высшим образованием.
— Еще учась на старших курсах, решил, что стану фермером, — говорит Ильнар. — Я люблю свое село, люблю трудиться и на земле, и на ферме. Тем более, когда есть результат.
Ильнар — главный перевозчик грузов на «Камазе». Он возит удобрения, семена, зерно, сено, сенаж, свеклу, строительные материалы. Но не гнушается и любой другой работы. Например, помещение для молодняка Гайнутдиновы построили своими руками с наймом только одного сварщика.
Кстати, жена у Ильнара, Диляра, недавняя жительница Казани. Она работает художественным руководителем в местном Доме культуры. Молодая семейная пара купила в Бюрганах небольшой бревенчатый дом.
Вспоминаются кемто сказанные недавно слова: «Если человек хочет остаться в селе — он останется...» Это про него, про Ильнара.
Владимир Белосков.
На снимках: автолавка едет в глубинку; фермер Раиль Хисамов; фермерская семья Гайнутдиновых.
Фото автора.