Слышал ли кто-нибудь в Казани о ботаническом саде? Наверняка подавляющее большинство ответит «нет».
А между тем он существует, более того, когда-то КГУ был передан большой кусок земли площадью 154 гектара бывшего совхоза «Беркутовский» в Константиновке.
С тех пор прошло больше десяти лет, а подарок по-прежнему представляет собой пустырь с нелепо торчащими сбоку воротами. Забора-то нет! Бывшие совхозные теплицы приспособлены под оранжереи, рядом начато террасирование склона. И хотя правильнее сказать, что ботсад, теперь уже КФУ, скорее жив, чем мертв, но эти ворота «в никуда» вызывают массу вопросов. Получается, дорогой подарок пришелся не ко двору, раз руководство вуза до сих пор не распорядилось им по-хозяйски? Поговаривают, что ректору эта земля скорее в тягость, так как она имеет статус ООПТ, то есть особо охраняемой природной территории, как и положено ботсаду, а это — большие налоги.
Базовая функция ботанических садов — это сохранение разнообразия природной флоры. Проще говоря, сохранение генофонда Земли. Живя в городе или на селе, — не важно, — мы сталкиваемся с тем, что нас окружают все меньшее и меньшее число видов растений. Что видит казанец? Ну, ель, рябину, липу кое-где, тополь, клен, березу. У сельчанина простора не на много больше, если только он не живет в северных районах республики, где лес еще сохранился в достаточном объеме. Вот так и живем, не представляя, сколько видов деревьев, кустарников и цветов могло бы расти вокруг. А если не «вокруг», то хотя бы на отдельно взятой территории — в ботаническом саду, куда можно было бы приезжать с детьми и гулять. А кроме эстетического удовольствия и экологического эффекта у ботанических садов есть еще одна не менее важная функция. Они — часть системы образования, так как на их базе традиционно учат студентов-ботаников, инженеров лесного хозяйства, а теперь еще и экологов, ландшафтных дизайнеров. Словом, тех, кто еще помнит, что земля нам — и матушка, и батюшка. Свои ботсады есть у многих российских вузов, в том числе сельскохозяйственных.
И это еще не все! Оказывается, ботанические сады — это место, где изучаются свойства растений с точки зрения возможности их использовать в народном хозяйстве, лесной, лакокрасочной, химической, фармацевтической и еще в бог знает какой промышленности. Правда, эта функция ботсадов в нашей стране не реализуется. В отличие, к примеру, от Китая:
— В Китае ежегодно открывается по 10-15 новых ботанических садов, — говорит заместитель директора по научной работе Ботанического сада Поволжского государственного технического университета в Йошкар-Оле Светлана Лазарева. — Зачем столько? Каждый регион, каждая провинция работают на сохранение своей флоры. Тем более, что китайская флора очень богата. Там до сих пор открываются новые виды растений. Плюс очень активно проводятся — и это поддерживается правительством Китая — научно-исследовательские разработки химического состава растений с целью определить, как их можно использовать в промышленности. Китай очень активно начинает использовать это растительное богатство. А что у нас? Лаки делаются на смоле сосны и ели, больше ничего на ум не приходит. Может быть, кожевенная промышленность? Но кто у нас в России скажет, сколько видов растений содержат дубильные вещества, в каком количестве и что лучше использовать для дубления разных видов кожи? Нет, мы свои растительные ресурсы знаем очень слабо. Но пока, наверное, стране не до того. У нас ведь за все постсоветское время не создано ни одного ботанического сада! А те, что есть, лишились львиной доли своих коллекционных фондов. Для нас, ботаников, это как серпом по сердцу. Но мы все-таки держим оборону в надежде, что придет время, и появится необходимость предоставить базовые растительные образцы, собранные фактически со всего мира, тем отраслям народного хозяйства, которые ими заинтересуются.
— А что, ботанические сады приходится защищать? — задаю ей вопрос.
— К сожалению, да. Для нынешних властей необходимость ботанических садов — не аксиома. Мы в свое время отстояли положение, что базовой функцией нашего ботанического сада все-таки остается сбор коллекцией, а не что-то другое.
— Вы имеете в виду не коммерческая деятельность?
— Да. Но учиться продавать все равно приходится. В нашем случае четвертая, в лучшем случае, третья часть консолидированного годового бюджета ботанического сада — это федеральные средства. Остальное зарабатываем сами, в первую очередь, продавая посадочный материал, во-вторых, реализуя плетеные изделия. Третья статья доходов — это услуги по озеленению частновладельческих, в основном, территорий, а также экскурсионная деятельность и предоставление наших объектов под фотосессии.
Любопытно, что когда-то, в конце 30-х годов прошлого века специалисты Раифского дендрария помогли заложить йошкар-олинский ботсад. А марийцы, в свою очередь, спустя годы, участвовали в создании дендрария Казанской станции юннатов и дендрария Сабинского лесхоза. Они помогли с разработкой проектов и посадочным материалом. Три года назад пять ботанических садов, входящих в Совет ботанических садов Поволжья, разработали концепцию программы комплексного развития ботанического сада КФУ. Правда, зря: она даже не была рассмотрена ректоратом.
Марийский ботанический сад успешно перенес удары последних десятилетий, не загнулся, выстоял — не знаю уж, благодаря чему. Вот тут, на окраине Йошкар-Олы, буйствует флора на 75 гектарах. Когда-то эта земля принадлежала Пеленгерскому лесничеству, и на 30 гектарах сохранен естественный лес, поэтому тут можно встретить и 240-летние деревья. Если говорить о дендрарии, то он разбит на сектора, в частности, на участки североамериканской, азиатской и европейской дендрофлоры. Для удобства студентов (хоть и в ущерб сохранению биоразнообразия) отдельные группы растений посажены родовыми комплексами. В Марийской республике будущих лесников, экологов, ладшафтных дизайнеров учат не с помощью интерактивных досок, а на натурных объектах. Иначе, говорят, грамотного специалиста не вырастить. Сотрудники ботанического сада стараются решать сразу несколько задач: науку двигать, студентов учить, при этом сделать так, чтобы в саду было красиво и интересно рядовым посетителям, горожанам. Здесь проводят праздник сирени, коей в саду десятки видов, удивляют вересковым лесом — это действительно местное чудо, потому что вырастить его в четвертой климатической зоне, к которой относится Марийская республика, до сих пор считалось невозможным. Растут экзоты из числа хвойных — я запомнила пихту белую и ель сербскую. Есть удивительная далекарлийская береза с пильчатыми листочками. И даже магнолия кобус, которая в этом году зацвела! «Сумасшедшие марийские ботаники довели магнолию до цветения в открытом грунте!» — смеется Светлана Михайловна. В теплицах, конечно, посетителей встречает еще большее число экзотов — тут и инжир, и лавр, и ваниль, и фейхоа, и сметанное, имбирное, банановое, кофейное деревья…
Конечно, нашему ботаническому саду очень далеко до такого разнообразия. Если у КФУ на учете всего 257 наименований растений, то у Волготеха, так называют технический университет в Йошкар-Оле, — порядка 4800. Это те, что прижились и растут, а еще 1 тысяча 30 наименований находится на первичном индукционном испытании. «Ежегодно мы стараемся привлекать более тысячи новых образцов растений, из них до коллекций доходит 10-20 наименований. Отбор жесточайший», — поясняет Лазарева. Если говорить о коллекциях-экспозициях, то у соседей их 18. «Декоративных у нас порядка 2000 наименований, в оранжерее тропики-субтропики — порядка тысячи наименований. Лекарственных порядка 250 наименований, мы недавно формируем эту коллекцию. Растений традиционной помологии, то есть яблони, груши, винограда, крыжовника, смородины, малины, земляники, жимолости, — порядка трехсот наименований. Начали собирать коллекцию дикоплодовых растений — черемухи, рябины, шиповники, лещины, актинидии, клюквы, голубики, брусники, черники — порядка ста шестидесяти наименований. Безусловно, учимся не только их выращивать, содержать, но и размножать. Последние наши новинки — буквально только осенью выставили — это сортовые ежевики. Приходится учиться торговать, для того, чтобы выжить и что-то студентам новое показать. Федеральные бюджеты в формирование коллекций не вкладывают ни копейки».
В то же время Лазарева утверждает, что все возможности для развития у ботанических садов есть: во-первых, между организациями существует постоянный обмен семенным материалом, во-вторых, никто из ботаников не делает тайну из своих приемов, у коллег можно получить любую консультацию, да и конференций по разным направлениям проводится на пространстве СНГ более чем достаточно. «Ботаническое сообщество, — подчеркивает она, — как было дружным и сплоченным, так и осталось. А что до материальной стороны, то специалисты нашего профиля никогда не жили богато».
Поинтересовались мы и мнением марийских ботаников относительно места, отданного под ботсад КФУ. Оно, по общему мнению, более чем удачное: «У вас великолепнейший ландшафт, естественные овражные системы, карстовые провалы, по склонам оврагов формируется своеобразная лесная среда…» Да и с кадрами, считают коллеги из Марий Эла, у нас по-прежнему неплохо. В смысле, остались еще те, на кого новому директору можно опереться: «К примеру, Сергей Владимирович Максимов просто фанат своего дела. Он очень тонко, чутко чувствует растение, а террасирование, сад, базовые посадки, коллекции — все это делалось его руками. Он создал коллекцию тропических и субтропических растений. Я, например, вообще была потрясена, когда увидела, как выращенный его руками инжир плодоносит, а плоды маракуйи, выращенной в оранжерее, он привозил и нас угощал. Это было потрясающе».
Буквально накануне нашего приезда йошкар-олинский ботанический сад посетил тамошний президент, взглянул на вересковый лес и прямиком — к новой теплице для выращивания сеянцев лесообразующих пород республики, гордости ректора. Нам же в Казани дай бог до зимы успеть утеплить оставшиеся теплицы, иначе очередных коллекционных потерь не миновать. У ботсада КФУ нынче новый директор, говорят, молодой, энергичный, толковый. До него за десять лет сменилось трое директоров, и, судя по всему, им было совсем не до теплиц… А впрочем, вполне возможно, что не в них было дело: все-таки сложно тянуть воз, когда тебя в упор не видит вузовское начальство. Сейчас ситуация как будто изменилась, и расходы на ремонт теплиц в размере 3 миллиона рублей учтены в бюджете КФУ. Более того, в 2014 год, вроде бы, впервые 300 студентов института фундаментальной медицины будут проходить обучение на базе ботанического сада…
Остается только надеяться, что возрождение ботанического сада КФУ не за горами.
Алсу ШАКИРОВА.
На снимке: Светлана Михайловна Лазарева, заместитель директора по учебно-научной работе.
Фото автора.