Мой отец, вернувшийся с фронта, принес с собой трофейный солдатский котелок. Надо признать, что во все времена немцы умели делать вещи добротные. Походный котелок был из алюминия, не круглый, а овальноизогнутый, как сейчас делают карманные фляжки, чтобы удобно лежали на бедре, с плоской крышкой. Крышка толстостенная, с бортиком высотой сантиметра в три и удобно закругленным краем, ее можно использовать как тарелку и как сковородку, для чего служила откидывающаяся ручка на шарнире с упором.
Она так врезалась мне в память потому, что этот предмет солдатской амуниции в пятидесятые годы в нашей семье использовали как кастрюльку для варки каши ребенку, мне, маленькой, и именно с ней связано одно из самых первых воспоминаний. Наверное, мне было чуть больше трех лет. Сижу за столом и ем ложкой манную кашу прямо из этой самой крышки. Каша вкусная, сварена на жирном деревенском молоке и посыпана сахаром. А у нас в доме в то время жила ручная белка, она свободно бегала по комнате. И вот эта белка прыгает на стол, вскакивает на ручку крышкикастрюльки и начинает угощаться моей кашей. Я обижаюсь, верещу, и начинаю ложкой отгонять нахальную белку, а она в возмущении фыркает и дергает пышным хвостиком...Котелок тот отец нашел в разбитом блиндаже, гдето на территории Польши, которую тогда освобождали в тяжелых боях. Он был там ранен, потом лечился в госпитале. Выходит, и его кровь пролилась на землю польскую. Как же тяжело, обидно слышать сейчас высказывания политиков этой страны, называющих оккупантами таких солдат, как мой отец.
Вера Миронова.