Через лаишевское село Именьково проходит автотрасса. Вдоль дороги торгуют вялеными гусями, курами, домашней колбасой, яблоками. Останавливаюсь рядом с мужчиной лет пятидесяти, который в отсутствии покупателей занят придирчивым осмотром своего гуся. «После развала колхоза «Маяк» я организовал КФХ «Маяк», но в двухтысячном году свернул это дело, — слышу от него. — И правильно сделал, а то бы сейчас, как Рашид, на кладбище оказался. У нас ведь только крупных производителей поддерживают — «Вамин», «Ак барс холдинг»…»
Рашид Галиев умер 17 сентября 2012 года. В его смерти нет ничего криминального. Ему не выстрелили в затылок, не вонзили нож в спину, ведь он никому не перебегал дорогу и никого не критиковал. Он умер дома от разрыва сонной артерии. И все-таки всем, кто его знал, очевидно: его смерть преждевременна, и умер глава КХ «Тан» отнюдь не из-за слабого здоровья.
Фермерством Рашид заболел в девяностые. В 96-м он, работая главным агрономом, выделился из «Маяка» и с группой товарищей создал свое хозяйство. Сейчас уже можно сказать, что «Тан», которому он отдал 16 лет своей жизни, оказался чем-то вроде вредного производства с недозированным токсическим эффектом.
В день моего приезда в Именьково механики «Тана» вышли на уборку озимой пшеницы, последней, которую успел засеять Рашид. Бывший член «коммуны» Галиева, глава Чирповского сельского поселения Мухаметзян Шакиров везет меня на поле. Пшеница дала хороший урожай, несмотря на неблагоприятные погодные условия этого лета. Сорняка — ни травинки. Галиев был спецом в агрономии, в этом сходятся все, кто его знал. Урожаи снимал всегда стабильные. А главное, после себя оставил плодородную землю — более плодородную, чем она была.
Новый управляющий «Тана» (у КХ теперь есть глава и управляющий), который тоже подъехал на уборку, заверил меня, что часть собранного урожая пойдет в семенной фонд. Как будто желая убедить в том, что сеять не перестанут. А между тем 600 гектаров пашни, которые раньше обрабатывал Галиев, переданы новым владельцем «Тана» в аренду двум хозяйствам — «Арго» и «Гелиос». В самом «Тане» остался минимум — вот эти 150 га под озимой пшеницей да еще 80 га многолетки.
Если верить тому, что говорил управляющий Габдельфарт Сабиров, все внимание новые хозяева «Тана» сосредоточили на производстве перепелиных яиц. И то — пока есть надежда на получение крупного кредита, благодаря которому можно будет выйти на большие обороты. Без этих оборотов дела в хозяйстве кардинальным образом не наладятся, поясняет управляющий. Кстати, перепелок завел еще Галиев, который сделал на них ставку после того, как вынужден был избавиться от убыточной фермы КРС. Собрал самодельные клети, определил их в пустующий коровник (прежде там жили коровы «Маяка», а потом «Тана»). Незадолго до смерти приобрел в кредит две батареи «Урал» на 72 клетки каждая, а также два инкубатора. Все — на восемьсот сорок одну тысячу рублей. Батареи собраны, но пока не запущены. А что касается камер, то в них выводятся птенцы. В месяц в «Тане» производят 500 тысяч яиц. А надо бы, говорит управляющий, миллиона два. Потому что потенциальные потребители — из-за пределов республики — согласны брать только большими партиями. Такие объемы «Тан» обеспечить не в состоянии.
По словам Сабирова, сейчас в «Тане» из 30 работников осталось 22 человека, остальные уволились из-за маленькой зарплаты. Зарплата в этом году действительно стала ниже по сравнению с прошлым годом — по крайней мере, у птичниц. Сабиров сообщил, что тем, кто остался в «Тане», зарплату выплачивают с задержкой в три месяца. Фураж (2 центнера) и солому им выдают в счет зарплаты. Все помнят времена, когда Галиев отдавал в счет пая тонну сена, тонну соломы и шесть мешков фуража. Он придерживался принципа: как бы тяжело ни было, а с теми, кто дал ему по договору свою земельную долю, надо обходиться по совести. Но обильные годы прошли, похоже, безвозвратно. Щедро расплачиваться по паям не удавалось, кажется, уже года с 2009. Тогда же Рашид стал подумывать о том, чтобы найти спонсора.
О том, что Рашид больше не глава «Тана», его супруга узнала только после его смерти. Он говорил ей, что перейдет в управляющие при Марате Нургалиеве, бывшем директоре «Теплоэнергоизоляции» в Столбищах, осенью прошлого года. А на деле передача КХ произошла раньше, еще той весной. Тогда же Рашид зарегистрировал новое хозяйство — СХП «Кама». А пятеро бывших «коммуновцев» (шестым был Рашид Галиев) сняли с себя учредительство и выбыли из состава членов «Тана», получив за свои доли по несколько тысяч рублей. Все, что получила Милеуша Исхаковна — супруга Галиева — за все годы каторжного труда ее мужа на ниве фермерства, это 18 тысяч от нового главы «Тана». Это после 16-ти лет постоянной битвы за урожай. По тысяче за год, получается. Да что говорить, если рыночную стоимость всего хозяйства «Тан» оценили в 184 тысячи рублей! Может, в собственном кармане трудяги фермера звенит монета? Да нет, и тут у Галиевых не густо: дом да огород. Дом был построен в последние годы Советской власти по еще действовавшей программе помощи молодым семьям на селе. Тут же началась инфляция, кредит за дом стал смешным и его быстро выплатили. Обстановку так и не приобрели, все «лишние» (то есть те, что оставались от трат на самые необходимые нужды) деньги шли в «Тан». В гараже, правда, стоит новый «Шевроле-Нива». Машину Рашид купил, потому что уазик все последнее время был занят под перевозку перепелиных яиц, так что самому Рашиду стало не на чем передвигаться. За руль нового автомобиля никто не садится. Не положено. Машина взята в залог на имя мужа. Теперь ее надо переоформлять на Милеушу, ехать для этого в Казань. Это новые хлопоты, и не понятно, для чего они? Выплатить залог вдове фермера все равно не из чего.
Марат Нургалиев предлагал забрать автомобиль, Милеуша была готова отдать — но только если он выведет его из-под залога до июня этого года. Она вообще предлагала составить договор, по которому новый владелец «Тана» возьмет все долги ее мужа на себя. Нургалиев никаких бумаг подписывать не стал, но по долгам Рашида обещал платить. И вроде бы от слов своих не отказывается. Но что будет дальше? Какие есть гарантии, что средства на это будут, ведь долгов у фермера накопилось — ни много ни мало — на сумму от пяти до семи миллионов рублей, которые надо выплачивать до 2017 года. Одно дело, если они «висят» на предприятии, которое в случае чего можно провести через процедуру банкротства. Другое дело — когда в долговой яме конкретный человек, в данном случае — простой библиотекарь. А надо сказать, что во всех сделках Милеуша выступала поручителем мужа.
«Кредиты — они ведь как: 500 тысяч берем, 920 тысяч будем возвращать», — с горечью говорит вдова бывшего главы «Тана». Показывает договора: кредит на оборудование для перепелиного цеха — ссуда в ВТБ 24, кредит на производственные нужды в размере 500 тысяч рублей... То, что эти полмиллиона Галиев не положил себе в карман, доказывает только желтенькая бумажка-квитанция, выданная бухгалтерией «Тана». А что эта бумажка, имеет ли она вес? Милеуша не уверена: «Мне уже сказали, что это не доказательство: мол, Рашид мог выписать себе какую угодно квитанцию, это ведь было его хозяйство…».
Вряд ли правильно будет, если читатель решит, что у Галиева все было хорошо, а потом вдруг стало плохо. Нет, трудно было с самого начала и легче отчего-то не становилось — несмотря на все усилия со стороны фермера. Галиева невозможно упрекнуть в бездеятельности, непрофессионализме, бесчестности, неумении вести финансовые дела. Жертвой каких-то отдельных, нечистых на руку граждан он тоже не был. Скорее, его можно назвать жертвой системы. «Виноват» Рашид Якупович в том, что старался честно жить в обстоятельствах, которые предлагала наша теперешняя жизнь. В последнее время, по словам жены, начал испытывать незнакомое доселе разочарование в выбранном пути. Стала мучить бессонница. Младшему сыну, тому самому, который маленьким хотел стать, как отец, фермером, Рашид как-то сказал: «Нацеливайся на Казань, здесь искать нечего».
Последние два года и правда, оказались богаты на неприятности. В позапрошлом году у именьковцев стали скупать земельные паи. Противостоять этому Галиев отчего-то не мог. Скупщики давили: 30% твоих нам паи продали… 80% продали… Рашид собрал тех, кто еще не успел распрощаться со свидетельствами на землю. Их оказалось 55 человек из 126. Оформил на них в регпалате землю общим куском. Но позже, уже после его смерти, это межевание было признано судом недействительным. Произошло это после обращения двух дольщиков, Камаловой и Габдуллина, которые якобы раньше успели оформить эту землю на себя. По словам Милеуши, эти заявители — подставные лица, за которыми стоят москвичи, которым нужна земля.
«Нет нам жизни без Рашида, — заявила мне продавец в именьковском магазине. — Без него ничего хорошего не будет. Вот и без земли нас теперь оставили». Женщина оказалась одной из тех 55 человек, на которых Галиев оформил землю.
Другая неприятная история связана с семнадцатью гектарами возле Камы, которые при посредничестве Галиева еще в 2009 году были куплены Маратом Нургалиевым.
А после смерти главы «Тана» вдруг нашлись восемь соседей, которые заявили, что денег за паевую землю не получали, либо получили, но совсем не ту сумму, на которую могли рассчитывать. Был суд. Но он ничем не кончился, так как ответчик умер, а его супруга в права наследства еще не вступила. Произошедшее Милеуша восприняла как предательство. Предательство со стороны тех, с кем она годы прожила бок о бок. Она-то знала, что Рашид заплатил всем. Но как это докажешь, если мужа уже нет? Придя домой и немного успокоившись, женщина села за компьютер и набрала тексты одинакового содержания. Что-то вроде: «Я, такой-то такой-то от Галиева 30 тысяч за пай получил». И пошла по домам тех, кто подал иск. Никто спорить не стал, все подписали эти расписки. А в свое оправдание сказали, что сами якобы не знали, что так дело обернется: ставили свои подписи на чистых листах.
Наш разговор с Милеушой начался на ее рабочем месте, в библиотеке. Старое здание явно требует капитального ремонта. По потолку идут полосы ржавчины из-за протекающей воды. Стеллажи с книгами покрыты защитным целлофаном. Да и в остальном «очаг культуры» выглядит не лучше, особенно снаружи. Но пусть хоть в таком помещении, лишь бы работала библиотека.
Милеуша сидит рядом и старается говорить спокойно и по порядку. Но получается это у нее плохо. Уже дома она все-таки не выдерживает и начинает плакать.
«Когда из колхоза вышли, он семь лет домой денег не приносил. На них ведь колхозный долг повесили, его платили. Если в хозяйстве не хватало — из дома деньги брал, туда нес. Перед ним долг у предприятия на 92 тысячи остался. Он не мог взять себе, сколько положено, если другим не хватало. Так и накопилась эта сумма», — рассказывает Милеуша. Как это часто бывает, она в своем горе оказалась в полной изоляции, если не считать помощи родных — брата и свекра со свекровью. На одни только похороны и сопутствующие им процедуры потребовалось 18 тысяч рублей. Их дал брат. Без родных, говорит Милеуша, зиму бы не пережили. Старший сын ведь учится в вузе на платном отделении, за учебу надо платить. Она обращалась за помощью в администрацию района. Там на нее накричали: чего, мол, пришла, есть долги — плати. Милеуша ушла оттуда со слезами. Получается, как спрашивать с фермера, так три шкуры сдерут — и с техникой помоги, и на мечеть деньги дай, и долги «Маяка» выплачивай, и соседнее село Чирпы тяни, и снег зимой убирай с улиц, по весне — огороды вспаши односельчанам, словом, работай за себя и за того парня, раз глава КХ. Галиев никогда не отказывался, помогал и работал. Ответственный был очень. А как проблемы — тут как-нибудь сами. Выходит, нет у фермеров никакой защиты? Получается, что нет, раз даже в Ассоциации фермеров, куда она обращалась, ей помочь не смогли. Ни юридически, ни тем более финансово. Да и откуда деньгам взяться, если все фермеры живут примерно так, как жил Галиев?
«На камеру когда выступал или перед начальством — всегда вел себя достойно. Никогда не жаловался. Репортажи по телевизору получались положительные. Люди их смотрят — и тоже тянутся, хотят в фермеры податься. Знаю одного такого из Рыбной Слободы, он семь лет так бьется, теперь вот тоже спонсора ищет. Головные боли стали мучать, спать не может. Один в один — Рашид. Никто ведь не знает на самом деле, что там, в фермерстве, происходит, пока сами не попробуют», — Милеуша провожает меня до дороги, где я сажусь в проходящий микроавтобус. Вдруг вспоминаю, что не взяла ее номер мобильного. Она диктует домашний, когда я уже иду по салону. В голове потом еще долго звучит ее голос.
Алсу ШАКИРОВА.