Республиканская общественно-политическая газета

Так что скоро в этом вопросе у каратаевцев наступит ясность.

Останется загадка происхождения. Себя жители Мордовского Каратая именуют «мордвой-каратаями», по-научному зовутся «каратаи». Когда-то эта народность жила в трех селениях Камско-Устьинского района ТАССР — деревнях Мордовский Каратай, Шершалане и Менситово. Шершалана исчезла совсем, а в деревне Заовражные Каратаи, куда переселились менситовцы, осталось несколько семей. Теперь единственная хранительница уникального языка каратаев — деревня Мордовский Каратай, где сейчас проживает около 70 человек.

Это старики, которым за семьдесят, и их дети, которые тоже уже не юны. А как же внуки, которые разъехались, кто куда, и сами произвели потомство уже на новых местах? Могут ли считаться каратаями они, если ученые люди говорят, что термин «каратай» не этнический, а географический?

И сохранит ли молодежь этот особый говор, на котором, судя по всему, не написано ни одной книги? Есть только словарь языка каратаев, который появился уже в новое время, в 2007 году, и составил его выходец из этих мест Владимир Андреев. В самой деревне особенная речь каратаев слышится вперемежку с русской. Это как будто исковерканные татарские слова. Приведем пример: у моркаратаев «агысь» — это дерево. Есть слова «агарган», «азгына», «азрак». Думаю, можно догадаться, что они означают. Деньги — «актя». «Асьлык» — голод. «Аськысь» — ключ. «Винек» — веник. «Дюка» — тонкая пресная лепешка, «дюрагы» — верхний. «Дял» — отдых. «Итяк» — юбка, подол. «Кияр» — огурец. Есть еще «ланькельдавек» — тявкающая собака.

Вот мы и спрашиваем моркаратаев: «Кто вы, какой национальности будете?». Отвечают в два этапа. Сначала обязательно скажут: «Не знаем мы». А потом соберутся с мыслями, встряхнутся, и говорят уже уверенно: «Мордва».

СПОР О ЯЗЫКЕ

Михаил Степанович Макарчев, которого мы оторвали от работы во дворе, для начала отчитал нас за то, что книжки не читаем, потому что про них, каратаев, уже «штук 60 книг написано». Да и история, по словам Михаила Степановича, знает каратаев еще с 15 века. Ну, шестьдесят не шестьдесят, а одна точно есть, называется «Мордва-каратаи: язык и фольклор», вышла в 1991 году в Казани. Это сборник, который был подготовлен к печати институтом языка, литературы и истории им. Г.Ибрагимова Казанского научного центра АН СССР. Помнит Михаил Степанович человека по фамилии Ромашкин, который в деревне часто бывал, даже жил подолгу, записывал песни, изучал обряды и фильм снял о каратаях. Макарчев, как и другие жители Моркаратаев, имел беседы с этнографом. И повторяться ему совсем не хотелось.

— 20 лет уж перемалывают, кто мы да что мы, — не отходя от своей калитки и поглядывая себе во двор, ворчал Михаил Степанович. — Не знаем, кто мы. Может, крещеные, кряшены, значит, а может, мордва. Но ведь мордовских слов вообще нет у нас!

— Как же нет, а «бабай»! У мордвы есть «бабай», и у нас, — возразил ему отец, Степан Николаевич, разменявший девятый десяток, ветеран Великой Отечественной.

— Нет, у нас «авкай», — отвечала Ирина Федоровна Окунева, завклубом, которая водила нас, корреспондентов, по селу.

— А «бабая» у мордвы нет! — заспорила молодежь в лице Михаила Степановича и Ирины Федоровны со стариком. Однако ж Степан Николаевич оказался прав: у мордвы есть «бабай», но означает это слово не дедушку, а бабушку.

— Русских еще слов переделанных много. Например, «забыстрей» — значит, за быстрой рекой… К финно-угорскому населению мы относимся, — Михаил Степанович посерьезнел. — А может, поволжские казаки мы, вольный народ, на службе у царя были, покой этих мест охраняли. Одно знаю: давно мы здесь, на этой земле. До того еще, как Болгары основали татары.

А что насчет того, что язык наш похож на татарский. Может, и похож. А только если моя жена-татарка станет слушать, как мы тут говорим между собой, ничего она не поймет.

Приехав в Казань, мы поинтересовались, почему, если каратаи относятся к мордве, на мордовском не говорят? От Сергея Владимировича Новикова, председателя республиканской мордовской автономии, узнали, что каратаи мордовский утратили (долго были под властью казанских ханов), а сейчас говорят на мишарском диалекте, но сохраняют при этом самосознание мордвы. Оказывается, у каратаев сохранились обороты речи, которых уже нет у самих татар. Это подтверждают татарские филологи.

А ПЕТЬ КОМУ?

Надо сказать, Владимир Ромашкин — выпускник Казанской консерватории, ученый, исследовавший мордовскую культуру. В Саранске создал ансамбль «Торама», исполняющий древние мордовские песни. Рано умер, в 2002 году. Сейчас ансамбль возглавляет его сын. Торама — это труба из бересты, которой в древности созывали на бой, и символ княжеской власти. По легенде древний вождь мордвы Тюштя, умирая, спрятал свою тораму в лесу и завещал: «Когда мордве будет трудно, найдите ее и протрубите. Я вернусь». Песни, которые собрал Ромашкин в Моркаратаях, совсем недавно были выпущены компакт-диском. Скорее всего, эти же песни звучали на фольклорном празднике, который 13 апреля прошел в Мордовских Каратаях впервые. Диски вручали всем участникам «Шумбрат, Каратай!», так что бабушки и дедушки, которые пели под запись для Ромашкина, теперь могут послушать свои голоса — только, почитай, двадцатилетней давности. Пела для него и Нина Петровна Чикминева, в прошлом орденоносная доярка, сейчас пенсионерка. Беспокоит ее то, что мало певцов в деревне, молодежи среди нее и вовсе — раз-два и обчелся. Не хотят песни учить! А надо, считает бабуля, потому что на следующем празднике лицом в грязь ударить нельзя.

А 13 апреля холодно было так, что без горячительного на сцену никто не выходил. Шутка ли — застудиться человеку, разменявшему восьмой десяток, — так ведь и помереть недолго. Как бы фольклорный праздник боком не вышел! Вот и наливали по стопочке, чтобы холода не чувствовать и петь погромче. Другой минус: гулянье пришлось на время Великого поста. Но бабули рассудили так: не по своей воле дату выбирали — «сверху» назначена, а власть надо уважить — в прошлом году в Каратаях клуб новый открыли и дорогу асфальтовую провели — в аккурат от трассы до клуба, дальше, вглубь деревни, она не пошла. Да и батюшка напутствовал: чай, не похабное поете и не на свадьбе, так что не грех.

Кстати, похоже, мерзли не только бабушки. В администрации Камско-Устьинского нам сообщили, что со следующего года время проведения фестиваля сдвинут на начало мая, ближе ко времени цветения яблони, тем более что она — один из символов мордовской культуры. Такой шанс — стать местом проведения ежегодного праздника, который районные власти хотят «видеть» не хуже «Каравона» — согласитесь, выпадает не каждому селу. Можно сказать, Моркаратаи теперь будут за всю мордовскую песню и культуру отвечать — если не в масштабах республики, то в масштабах нескольких районов точно.

В КАРАТАЯХ ВЕРЯТ В МИХАИЛА УБИЕННОГО

Ирина Федоровна, водя нас по селу, собирала товарок, чтобы ехать на Волгу, прибрать часовню к 8 июня, ко дню почитаемого здесь святого Михаила Убиенного. В Михаила тут сильно верят, рассказывают случаи, когда он помог тем, кто ему молился. Но о том, кто этот Михаил и за что пострадал, не знают. У святого есть тут своя, как ее называют, «надгробница», расположена она рядом со строящейся церковью. Тело же его погребено в Сюкееве. «Сюкеевские взяли. Потому что считалось, что там будет хорошо, где будет лежать он», — пояснила наша провожатая.

У оградки мы остановились. Поодаль прилегла корова, а на месте будущей церкви несколько мужчин перетаскивали бревна, новенькие, сосновые. «Привезли вчера с Кирова», — объяснил «старший по церкви» Анатолий Федорович Тарасов.

«А ставить как будете? Техника ведь понадобится?» — интересуемся мы. «Два мордвина заменяют один экскаватор», — пошутили мужики в ответ. На самом деле, бревна еще полежат, потому что у здания еще нет фундамента. Церковь будет иметь традиционное название, какое было у нее и раньше (прежние церкви горели) — Христорождественская.

Затем храмостроители немного поспорили с завклубом насчет того, когда делать день деревни — на Петров день, 12 июля, или на Троицу. На Петров день, — предлагала Ирина Федоровна. Мужики не соглашались: у нас сенокос. «Да кто сейчас сено косит?» — парировала Окунева. И, похоже, одержала верх.

Сергей НОВИКОВ, председатель Национально-культурной автономии мордвы РТ:

Фестиваль в Каратае прошел замечательно. Особо теплые отзывы у гостей из Саранска. Только из-за задержки со строительством клуба состоялся не в 2012 году, как полагалось, а позднее. Проводился праздник в данном случае на грант Правительства РТ в связи с 1000-летием единения мордовского народа с народами Российского государства (2 млн. руб.). На эти деньги мы сняли фильм, подготовили книгу. На сам праздник ушло порядка 350 тысяч рублей. Больше таких денег не будет. Но желание сделать праздник традиционным наверняка будет. Сейчас в минкульте такая «технология»: сельское поселение (а лучше район) пишет заявку на грант, а министерство включает его в свою смету. Есть согласие Тетюшского района по такому гранту на долевых началах с минкультом проводить с 2014 года мокшанский фестиваль. Даже уже традиционные праздники (типа «Балтая» в Лениногорском районе) тоже пойдут по такой схеме. Попробуем то же самое проделать и с Каратаем. Такой праздник, конечно, послужит возрождению (хоть и не быстрому) села. Мне некоторые приезжие каратаи (из Тольятти, например), выражали поддержку, просили подарить фильм и книгу. Связи у них с родиной сохраняются. Например, зам генерального директора «Центромонтажавтоматика» (Нижнекамск) Анатолий Тарасов (тоже местный уроженец) собирается строить храм в Каратае, они-то и заказали сруб в Кировской области.

И самое интересное. В Минкульте готовят Закон РТ о сохранении нематериального культурного наследия. Это дело долгое, не раньше следующего года закон будет написан. Но идея в том, чтобы подготовить на местах людей, чтобы они искали сохранившиеся обряды, промыслы, таинства и т.д. Составить реестр, а на этой базе развивать этнотуризм.

…Когда-то у святых родников Михаила Убиенного в Каратае «Метеоры» останавливались, люди воду набирали. Родниковую, студеную, чистую.