Недавно, находясь в пригороде Набережных Челнов, я задал вопрос фермеру Минеханову: «Скажите, Минталип Исмагилович, если вам предложат миллиард рублей за то, чтобы вы отказались от земли, от своих тракторов и комбайнов, от картофелехранилищ. Вообще от сельской жизни? Согласились бы?»
Ответ прозвучал быстро: «Нет». И был этот ответ, как мне показалось сначала, скорее политическим, чем искренним. Во-первых, кто же его даст, ведь это же миллиард. Во-вторых, так бы ответил журналисту любой умный или хотя бы чуть-чуть подкованный человек.
Но на этом тема не была закрыта. Мы ехали с фермером по проселку вдоль его полей с черной пахотой, оросительных установок, обширного красивого пруда и… полузаброшенных полей соседнего хозяйства. И я рисовал ему перспективы: «Возьмете этот миллиард, положите в банки, и будете жить припеваючи на проценты: путешествовать по миру, отдыхать на Багамах или Карибах, иметь лучшие иномарки, а то и вертолет. Обеспечите всех родственников…»
И тогда Минеханов резко остановил машину. Он успел, видимо, за две-три минуты прокрутить ситуацию в голове.
— Все-таки не соглашусь, — сказал он. — А знаешь, почему? Потому что сюда, в эту землю, в эту производственную базу столько труда вложено за двенадцать лет, столько пота пролито, и не только моего, но и сына Рамиса, жены, дочери, а теперь еще и внуки приучаются к фермерскому труду. Столько всего связано со всем этим, что это не отдашь ни за какие миллиарды…
Если бы я не видел хозяйство Минеханова, я бы ему не поверил. Но я видел. И это хозяйство по своей технической оснащенности, по своему потенциалу, пожалуй, сегодня может конкурировать с лучшими западными фермами. Ну, посудите сами. Хранилища у него построены по самым современным стандартам: с автоматическим климат-контролем, вытяжной вентиляцией, и при этом с собственными техническими решениями, позволяющими в течение длительного времени надежно хранить картофель высокими ворохами. И при этом не видно ни одной больной картофелины, не чувствуется характерного для картофелехранилищ запаха гниения. Кроме того, весь набор почвообрабатывающей, сортировальной, погрузочно-разгрузочной, посадочной, уборочной техники налицо: тракторы, сортировальный комплекс, электрокары, картофелесажалка, фреза, культиваторы, плуги, картофелеуборочный комбайн. А еще — мелиоративный комплекс, обеспечивающий полив 100 гектаров картофеля, плюс барабанная поливная установка еще на 20 гектаров. Есть сеялки для зерновых и зерноуборочный комбайн, грузовые «Камазы»… Да, в создании этого машинно-тракторного парка и базы хранения есть помощь государства, особенно Минеханов благодарен за полив. Но основное — это каждодневный, многолетний труд семьи.
У КФХ Минеханов М.И. 429 гектаров пашни. Из них 160 гектаров в этом году занимала картошка, в том числе 120 гектаров — на поливе. И урожай на поливном участке, кстати, около 350 центнеров с гектара. Остальное — пар и зерновые культуры. Минталип Исмагилович лично выкопал нынче картофелеуборочным комбайном клубни более, чем на половине площадей. А летом сам обмолотил на зерноуборочном комбайне зерновые — пшеницу и ячмень. И никто ему за это не дал ни медали, ни почетной грамоты. Фермер, дескать, работает на себя. А то, что он, беря кредит и покупая на миллионы рублей технику, удобрения, средства защиты растений, ГСМ и т.д., дает работу банкирам, машинопроизводителям, агрохимикам, нефтепереработчикам и многим-многим другим, это не каждый понимает.
Уже зная в общих чертах распорядок дня Минехановых в весенне-летне-осенний период, я пытаюсь понять, в чем притягательная сила фермерского труда… И никак не получается. Время сезонных работ. В 4 часа на кухне Минехановых зажигается свет. Это встала супруга Минталипа Исмагиловича — Рамзия. Она приступает к готовке еды на сутки. Примерно на 15 человек: семью и наемных рабочих. Рабочих надо кормить 4 раза в день, и не как придется, а основательно: первое, второе, третье, и чтобы мяса вдоволь. А за окном только-только светает. Город еще спит, досматривает сладкие сны… И так — изо дня в день, в течение сезона, в течение многих лет. Что тут, казалось бы, привлекательного? От этого другие бегут куда глаза глядят, лишь бы так не вставать, особенно молодежь.
В шесть часов Минталип Исмагилович, Рамзия и сын Рамис выезжают на производственную базу близ села Старые Ерыклы. Здесь весной главная работа — сортировка семенных клубней и подготовка техники к весенним полевым работам. На сортировку Рамзия встает в рабочей спецовке вместе с наемными последней в конвейере: посадочный материал должен быть качественный, а значит, нужен глаз да глаз — что пропустят наемные, она должна заметить. И не просто заметить, а выбрать из этого «ручейка» гниль, да еще успеть замечание сделать другим на конвейере, чтобы не халтурили, не расслаблялись. Через час-два спина уже болит, а останавливаться некогда — дело не ждет. И тогда Рамзия старается менять наклон туловища: то вперед наклонится, то слегка назад, то влево, то вправо. Так, варьируя и распределяя нагрузку на разные мышцы тела и позвонки, формирует привычку к монотонному, нелегкому труду. При этом наемным надо платить еженедельно, без задержки. А вот получат ли сами хозяева что-нибудь, это как Бог рассудит…
Я и Рамзие Зарифулловне задал тот же вопрос, что и ее супругу. Она будто сговорилась с мужем:
— Разве можно поменять на деньги все, что нами создано? Ну и что, что тяжело? Я деревенская, к труду привычная. Как только в 2000 году Минталип создал фермерское хозяйство, я сразу бросила школу, где преподавала, чтобы ему помочь. Да, устаем, но зато когда присядем, покушаем, отдохнем на природе — что может быть лучше этого? Особенно, когда полны амбары твоего зерна, полны хранилища твоего картофеля? Пусть прибылей больших у нас пока нет, долги по кредитам выплачиваем. Но ведь только-только на ноги встали. Может, и на Багамах когда-нибудь отдохнем…
Вот, оказывается, про кого говорят: муж и жена — одна сатана. Разве это не счастье?
А Рамис ушел из фермерского хозяйства. В этом году. Создал собственную фирму — дизайна и производства мебели. Вроде, получается.
Мы с ним сидим в офисе фермерского хозяйства при производственной базе в ожидании отца, перебрасываемся словами.
— Бросил, значит, село, Рамис? — спрашиваю его. — Обрывается отцовское дело?
Не нужно было никакого рентгена или аппарата узи, чтобы увидеть, как при этих словах все в груди молодого мужчины перевернулось. Но, как человек с двумя высшими образованиями и стойким нордическим характером, он взял себя в руки и постарался ответить спокойно:
— Я ведь здесь одиннадцать лет работал. Сейчас хозяйство налаженное, надо, как говорится, только поддерживать…
Постепенно разговорились. Он предупредил, чтобы я не все разглашал. Видимо, Рамису тоже надо было выговориться: столько всего оказалось пережито.
Он мог устроиться где угодно, завести и поднять любой непыльный, но денежный бизнес. Да хотя бы продолжить производство тех же конвекторов, которыми занимался отец до фермерства. И кто бы ему за это сказал худое слово?
Но Рамис пошел к отцу, стал его замом и взял на себя всю самую тяжелую работу. Строительство хранилищ, пахота, посадка, уход за плантациями, уборка, погрузка-разгрузка. И при этом на нем лежал контроль за работой автоматики: в хранилищах, на мелиоративном комплексе. Порой голова гудела, спина разламывалась. А куда деваться? «Если ты не вкалываешь рядом с наемными на полную катушку, бессмысленно ждать результата», — сказал мне Рамис. И он вкалывал и вкалывал. Изо дня в день, без жалости к себе, с надеждой, что когда-нибудь все устроится. А сколько раз Аллах спасал его от смерти, когда он, мотаясь в соседние регионы и обратно — за элитным посадочным материалом, за запчастями, за удобрениями, буквально засыпая от усталости за баранкой грузовика, выскакивал на встречную полосу. Когда однажды его тентованный уазик с телятами и вовсе перевернулся, слетев со скользкой дороги за обочину. Перевернулся и встал на колеса. И Рамис жив остался, и телята не пострадали — только дрожали от страха…
А мне кажется, что я его понимаю. Привыкнув за одиннадцать лет к такому напряженному ритму, сейчас, когда фермерское хозяйство выведено на нормальный рабочий режим, Рамис ощутил какой-то вакуум. Ему чего-то стало не хватать. Он же молодой, сил не меряно. Вот и впрягся он в новый воз, тоже, между прочим, не легкий. Работать приходится и допоздна, а когда идут заказы, то и выходные прихватывать. И теперь уже не отец, а он сам хозяин, а значит есть возможность доказать и отцу, и другим, а главное — себе лично, что он тоже в этой жизни чего-то может. Именно сам.
— Вы знаете, — заметил Рамис, — когда я встречаюсь с друзьями, которые стали успешными бизнесменами, ко мне они относятся очень уважительно: потому что я единственный среди них производитель…
Дочери Минехановых, Лилии, тоже достается: она не только бухгалтер, но и — жизнь заставляет — юрист без диплома. В последние годы приходится столько разных бумаг составлять для разных инстанций — не счесть.
И фермерское дело Минехановых, почему-то я на сто процентов уверен, не обрывается. Минталипу Исмагиловичу сейчас 62 года. Он «сердечник», перенес 12 операций. Но такого энергичного, заводного фермера еще поискать. И есть у него еще время «погенералить» в хозяйстве. Но когда, рано или поздно, время и усталость скует плечи отца, Рамис, наверняка, не останется в стороне, возьмет в руки «вожжи». Да и внуки Минехановых-старших — 13-летняя Аделя и 11-летний Айдарик — уже спрашивают деда, а кем они будут в их фермерском хозяйстве, когда вырастут. Ведь тоже участвуют в сборе картофеля на поле вместе с дедом, бабушкой, мамой и дядей. И это, похоже, им нравится.
А дед им говорит:
— Ты, Айдарик, будешь техническим директором, а ты, Аделя, главным финансовым менеджером…
Ребятам нравятся их будущие должности, и они с удвоенной энергией бегут на поле собирать урожай.
…Это не понять, если не прожить. Прожить годы такой же жизни — тяжелой, порой изнурительной, но в то же время насыщенной, созидательной. Жизни, когда чувствуешь себя на переднем крае борьбы за продовольственную безопасность страны, республики. Когда от тебя лично зависит решение множества головоломок, и ты не всегда выходишь победителем. Но, побеждая, становишься сильней и уверенней. Будто поднимаешься все выше и выше в гору, будто обретаешь крылья.
Да, годы такой жизни непременно получаются с тысячами минут и секунд высочайшего физического и психического напряжения, разочарованиями и обидами. Ведь подумать только: не десятки — сотни, тысячи тонн клубней Минехановы на собственном «горбу» перетаскали, поскольку не все операции в этой отрасли механизированы. И сколько собственных средств вложили в дело, которое кормит нынче несколько тысяч человек. Не сосчитать! И автомобиля «Нива», как иным руководителям коллективных хозяйств, Минталипу Исмагиловичу при выходе на пенсию за труды его праведные никто не подарил…
Но тем-то и памятны, и дороги эти годы, что проходят еще и со многими тысячами минут прекрасных мгновений, по-настоящему счастливых моментов, непередаваемых ощущений вроде бы и земной, но далеко еще не всем по настоящему понятной и объяснимой радости.
Владимир БЕЛОСКОВ.
На снимке: фермер Минталип Минеханов.
Фото автора.